Книга Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

— Ударь его песочной колбаской, Квикка, а то он так и будет сопротивляться.

Шеф сбросил Карли, стукнул друг о друга удерживающих его людей, стряхнул человека, вцепившегося в ногу и набрал в легкие воздуха для новой, более грозной, команды.

Позади него в зал вошла старая королева Аза. На ее пути стоял один из англичан и только таращил глаза, не в силах вмешаться в борьбу и поднять руку на своего господина. Схватив железную палку, которой созывала своих рабынь, королева ловко ударила его по голове, а когда он повалился на пол, выудила у него из-за пояса тесак. Прихрамывая, прошла три шага, отделявшие ее от Шефа, наставившего рога ее сыну и угрожавшего благополучию ее внука. Тот, стоя спиной, не видел ее приближения.

В тот же миг в маленьком Харальде, неподвижно наблюдавшем за борьбой, проснулся дух многих поколений воинственных предков. С пронзительным криком он тоже занес свой нож и кинулся на ворвавшихся в его дом врагов. Шеф схватил пробегавшего мимо Харальда и прижал к себе, обхватив его обеими руками, чтобы избежать борьбы. Он попытался снова скомандовать:

— Всем успокоиться и остановиться!

Обращенные к нему лица исказились тревогой, люди рвались в бой. Шеф развернулся со скоростью, обретенной на борцовском ринге, по-прежнему прижимая к себе Харальда.

Королева Аза яростно ударила тесаком снизу вверх. Шеф ощутил удар, болезненный укол в ребра. Посмотрел на мальчика в своих руках. Увидел, как тот задрал голову, недоверчиво пытаясь что-то спросить. Увидел нож, насквозь пронзивший тело и сердце мальчугана. Нож в руках его бабушки.

И Шеф снова услышал, как где-то захлопнулась крышка. Еще раз и еще.

В зале мгновенно настала тишина. Шеф разжал объятья, распрямил маленькое тельце, уложил его на пол.

Поглядел вниз, и глаза на мгновенье чем-то застило. Ему показалось, что он видит не тщедушное тельце десятилетнего мальчика, а взрослого мужчину, высокого и крепкого, с могучей гривой спутанных волос и бороды.

— Это Харальд Светловолосый, — сказал знакомый холодный голос, — Харальд Светловолосый, каким он мог бы стать. Теперь ты его наследник. Ты унаследовал сокровища короля Эдмунда и расплатился своей юностью. Ты унаследовал удачу короля Альфреда и заплатил своей любовью. Теперь ты унаследовал предназначение от короля Харальда. Чем ты заплатишь на этот раз? И не пытайся отворачиваться от моих видений.

Мгновенье кончилось. Шеф снова был в зале, глядя на окровавленное тельце. Шеф чувствовал, как уходила из него жизнь. Харальд был мертв. Снова его взяли за плечи и повели прочь, и на этот раз он не сопротивлялся. Позади королева Аза тянула слабые трясущиеся руки к телу своего внука. Шеф потерял ее из виду, когда его вывели в главный зал и через дверь, разбитую камнем из катапульты, на улицу.

Там снова начался шум, кто-то упирался: «Но у нее остался мой нож», — на него заворчали. Озмод считал: «Семь, восемь, девять, все на месте, уходим». Квикка откуда-то принес головню и корзину сухих щепок, которые рабы использовали для растопки, побросал и то и другое в телегу, потом, освобождая лошадь от упряжи, проследил, как занялось пламя.

— Наш «мул» им не достанется, — прокричал он.

— А женщины тебе зачем? — рявкнул Озмод, когда Карли вынырнул откуда-то — по женщине в каждой руке, и еще две взволнованно семенят сзади.

— Они должны уйти с нами.

— Это же шестивесельная лодка, на ней нет места.

— Они должны уйти. Тем более что мальчик мертв. На его похоронах им перережут глотки.

Озмод, сам бывший раб, больше не спорил:

— Ладно, пошли.

Беспорядочно толкаясь, девять мужчин и четыре женщины устремились на тропу, ведущую к небольшому пляжу, где Марта не далее как прошлым вечером убила Стейна. Квикка и Озмод с арбалетами наготове прикрывали тыл. На полпути Шеф услышал пронзительный крик, раздавшийся позади них. Рагнхильда вернулась с прогулки вдоль берега. Послышались мужские голоса. Стражники, которых они разоружали по пути, опомнившись, собрались мстить нападавшим.

Бег превратился в отчаянный рывок, каждый изо всех сил кинулся к берегу и виднеющейся на нем лодке. Удд и Ханд приготовились оттолкнуться от берега. Мужчины и женщины, пихаясь, похватали весла и распределились по скамьям. Перегруженная лодка застряла на гальке. Шеф и Карли выпрыгнули обратно и толкали ее шесть футов, десять, пока не кончилось прибрежное мелководье, затем их втащили через борта, возвышавшиеся над водой на какие-то несколько дюймов. Шестеро гребцов расселись по местам, уперлись ногами и по команде Озмода дружно ударили веслами.

Шеф увидел фигуру Рагнхильды, обрамленную отблеском пламени от яростно пылавшей телеги, она спускалась к берегу, простирая руки. Стрелы окружавших ее лучников шлепали по воде, но Шеф не обращал на них внимания, отведя арбалеты, поднятые для ответа.

— Вор удачи! — кричала Рагнхильда. — Убийца моего сына! Пусть ты станешь проклятьем для всех, кто тебя окружает. Пусть ты никогда больше не узнаешь женщину. Пусть у тебя не будет наследника.

— Это была не его вина, — пробормотал Фрита, потирая голову в месте, где получил удар железной палкой. — Эта старуха взяла мой нож.

— Помалкивай насчет своего ножа, — проворчал Озмод. — Ты должен был следить за ним.

Проклятья неслись им вслед, а лодка постепенно продвигалась во тьме, уклоняясь от сторожевиков Хальвдана, крейсировавших вдоль берега, до которого им оставалось меньше мили.

Шеф, пока можно было что-то различить, все глядел с кормы на женщину, что по-прежнему неистовствовала и рыдала на берегу.

Глава 15

Альфред, король западных саксов, соправитель временно отсутствующего Шефа во всех английских графствах южнее Трента, наблюдал с легкой тревогой, как его молодая жена взбирается на вершину господствующего над Уинчестером холма. Была некоторая вероятность — лекари не ручались окончательно, — что она уже носит в себе его ребенка, и он опасался, не переоценивает ли она свои силы. Однако, зная, как она ненавидит всякое покровительство, придержал язык.

Годива поднялась на вершину и обратила взор к долине. Белым кипением были отмечены места, где хэмпширские керлы насадили ради своего любимого сидра яблоневые сады. На обширных полях по другую сторону городской стены видны были группки пахарей, ходивших за медлительными волами вдоль черных борозд — борозд неимоверно длинных, поскольку разворот упряжки из восьми животных занимал так много времени. Альфред проследил за взглядом Годивы, указал на пятнышко в середине ландшафта.

— Смотри, — сказал он, — вот упряжка, где пашут четыре лошади, а не восемь волов. Это в твоем собственном поместье. Рив Вонред увидел хомуты, которые люди Пути использовали в упряжках для катапульт, и сказал, что попробует их для пахоты. Он говорит, что лошади едят больше, чем волы, но если их правильно запрягать, то они много сильнее и быстрее и обрабатывают больше земли. Еще он сказал, что попробует вывести породу сильных и крупных лошадей. И есть тут еще одно преимущество, о котором никто пока не задумывался. Немалая часть рабочего дня у керла, если он ведет упряжку волов, уходит на то, чтобы добраться до отдаленного поля и обратно. А если они ездят туда и обратно на лошадях, у них остается больше времени на работу в поле.