Книга Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов - Алексей Кунгуров

Итак, впервые «секретные протоколы» всплыли 25 марта 1946 г. в выступлении защитника Рудольфа Гесса доктора Альфреда Зайдля (том X).

ЗАЙДЛЬ:23 августа 1939 года в Москве был заключен договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, который был ранее представлен обвинением как QB-145 (Document ТС-25). В mom же самый день, то есть за неделю до начала войны и за три дня до планируемого нападения на Польшу, эти государства заключили другое, секретное соглашение. Это секретное соглашение по существу содержало определение сфер интересов обеих держав в пределах европейской территории, лежащей между Германией и Советским Союзом.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Зайдль, не забывайте, что Трибунал не предоставлял Вам возможность выступить с речью. Вы можете внести документы и заявить свидетелей. У Вас будет возможность произнести речь на следующей стадии….

ЗАЙДЛЬ: Да, согласен. Я не намереваюсь произносить речь, но хочу анонсировать документ, который я представлю Трибуналу. Германия в секретных документах объявила об отсутствии своих интересов в Литве, Латвии, Эстонии, и Финляндии.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Зайдль, мы еще не видели документ. Если Вы собираетесь представить документ, сделайте это.

ЗАЙДЛЬ: Да, действительно. Я могу представить документ сразу. Это – показание под присягой бывшего работника МИД Германии доктора Фридриха Гаусса. В 1939 году он был руководителем юридического отдела министерства иностранных дел. Он присутствовал на переговорах, как помощник тогдашнего немецкого полномочного представителя в Москве, и именно он разработал договор о ненападении, который был уже представлен. Также он составил секретное соглашение, содержание которого я хочу представить Трибуналу как важное свидетельство.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хорошо, Вы вручите документ?

ЗАЙДЛЬ: Конечно. Однако я намереваюсь прочитать выдержки из этого документа.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Зайдль, Трибунал действительно не совсем понимает, что это за документ, потому что он не включен в Вашу книгу документов и потому Вы не можете ссылаться на этот документ, пока он не переведен.

ЗАЙДЛЬ: Господин председатель, когда я готовил книгу документов подсудимого Гесса, в моем распоряжении еще не было этого аффидевита, датированного 15 марта 1946 года.

Выдержки, которые я намереваюсь прочесть из этого документа, коротки, и будет возможно перевести их немедленно через переводчиков в зале суда.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Имеется ли у Вас копия документа для суда?

ЗАЙДЛЬ: Конечно, немецкая копия.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я боюсь, что разрешить этот вопрос не в моих силах. Я не знаю, представлен ли этот документ всем участникам процесса. Имеет ли обвинение какое-либо возражение против чтения этого документа?

РУДЕНКО (главный Обвинитель от СССР): Господин председатель, мне не известно о существовании этого документа, и поэтому я решительно возражаю против занесения его в протокол. Я хочу, чтобы процедура, установленная Трибуналом, соблюдалась защитой. Обвинение; внося какие-либо документы, всегда представляло копии стороне защиты. Теперь же защита Гесса представляет совершенно неизвестный документ, и обвинение хотело бы ознакомиться с этим документом заранее. Я не знаю, на каких фактах защита базирует свои утверждения о неком секретном соглашении. Я бы определил их, по меньшей мере, как сомнительные. Поэтому я протестую против чтения этого документа и внесения его в протокол.

ЗАЙДЛЬ: Обвинитель от Советского Союза заявляет, что у него нет никаких данных о существования этого секретного документа, содержание которого раскрывается данным аффидевитом. В этих обстоятельствах я вынужден просить вызова на допрос в качестве свидетеля народного комиссара иностранных дел Советского Союза Молотова, чтобы установить следующее: во-первых, было ли это соглашение действительно заключено, во-вторых, что содержало в себе это соглашения, и, в-третьих…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Зайдль, первая вещь, которую вы должны были сделать – представить перевод этого документа. И пока нет перевода, сделанного Трибуналом, мы не готовы обсуждать его. Мы даже не знаем содержание этого документа.

ЗАЙДЛЬ: Относительно содержания документа, я уже пытался объяснить прежде. В документе есть…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Нет, Трибунал не желает получать от вас разъяснения, что содержит этот документ. Мы хотим видеть документ непосредственно, видеть его на английском и на русском языках. Я не подразумеваю, конечно, что Вы должны сделать перевод сами, доктор Зайдль. Если Вы представите копию обвинению, документ переведут. После того, как это будет сделано, мы можем вернуться к обсуждению этого вопроса.

(заседание после перерыва в тот же день)

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Аффидевит был переведен и представлен на соответствующих языках Главным обвинителям?

ЗАЙДЛЬ: я не знаю, полон ли перевод. Во всяком случае, сегодня в полдень я представил шесть копий аффидевита в отдел перевода.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Что Вы скажете, сэр Дэвид и полковник Покровский?

МАКСВЕЛЛ-ФАЙФ (главный обвинитель от Великобритании): Я не видел это показание под присягой. Мы перевели его поспешно на английский язык, но только благодаря доброй воле моих советских коллег вопрос продолжает рассматриваться без русского.Очень неудобно, когда эти показания под присягой разыскиваются в последнюю минуту, и мы не имеем возможности изучить их.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Полковник Покровский, видели ли Вы это показание под присягой или перевели его?

ПОКРОВСКИЙ (заместитель главного обвинителя от СССР): Члены Трибунала и я полностью разделяем точку зрения сэра Дэвид Максвелл-Файфа. Мне видится абсолютно недопустимым представлять этот документ на рассмотрение Трибуналом.

Если я понял сэра Дэвида Максвелл-Файфа правильно, он не получал это показание под присягой. Советская делегация находится в том же самом положении. Кроме того, я хотел бы напомнить Вам, что вопрос этого свидетеля был уже обсужден, было принято вполне определенное решение, и я не вижу никаких оснований для дальнейшего рассмотрения данного вопроса.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Зайдль, Трибунал полагает, что аффидевит [Гаусса] должен быть переведен и представлен Трибуналу для рассмотрения в установленном порядке, поскольку этот свидетель был заявлен как свидетель подсудимого Риббентроп, а затем отозван. Вы не заявляли Гаусса, как свидетеля, и я напоминаю Вам, что это очень неудобно, когда документы представляются в последний момент и без перевода. И мы не станем обсуждать это более, документ должен быть переведен и представлен Трибуналу на трех языках.

ЗАЙДЛЬ: Возможно, я мог бы сделать одно короткое замечание относительно последнего пункта. Я считал, что не нужно формального заявления, чтобы вызвать свидетеля, которого Трибунал уже допустил для другого ответчика. Это был как раз случай с Гауссом, который заявлен как свидетель защиты фон Риббентропа. Поэтому я счел возможным не делать формальное заявление, так как у меня в любом случае будет возможность опросить свидетеля в перекрестном допросе.