Книга Ходок - Александра Лисина

— Да не трусьте, — хмыкнула вдруг Белка. — Сейчас мой друг спит. Он слова не нарушает. Раз сказал, что всего лишь проследит, значит, так и сделает. Курш, ты где?

Она проворно просочилась между крепкими наемниками, в три быстрых шага достигла грозно урчащего грамарца и одним движением оказалась в седле. После чего обернулась и так же насмешливо посмотрела на мужчин.

— Так что? Вы решились, господа магистры? Идете на Мертвую реку или нам можно уезжать?

Стрегон обменялся быстрыми взглядами с побратимами: для постороннего человека пацан слишком много знал; столько, сколько даже Фарг не смог бы ему рассказать. И проводник им действительно был обещан. Стоянку, опять же, он нашел, да так, что его даже не заметили, пока сам голос не подал; о кровожадной твари тоже был осведомлен. Ничуть не боялся их; отлично знал, куда идти, к кому и зачем; грамарец этот злобный… наверняка еще и мясо жрет… много тут непонятного. Но другого подходящего кандидата в проводники поблизости не было. Значит, и правда он?

Лакр окинул «проводника» скептическим взглядом. Брон чуть заметно качнул головой, выражая сомнение. Ивер задумчиво потеребил камушек на шее, второй рукой все еще перебирая серебряные насечки на рукояти метательного ножа. Терг, поджав губы, тоже колебался, хотя мысль о знакомстве мальчишки с их ночным визитером не давала ему покоя. Торос пристально изучал здоровенного грамарца, пытаясь понять, почему он слушается…

Стрегон наконец принял решение.

— Мы идем с тобой.

— Ну слава богу… изволили, — дурашливо раскланялась Белка. — Полгода не прошло, как у вас оформилась какая-то умная мысль. Прямо благодарен за высокую честь и оказанное доверие… Так, живо по коням — и вперед, пока на переправе не стало людно. Курш, топай. Но не быстро, а то они на своих клячах не угонятся.

Лакр только крякнул от возмущения, когда дрянное создание бесстрашно повернулось к ним спиной и, уцепившись за луку седла, послало свое клыкастое чудовище штурмовать почти отвесный склон, с которого они не так давно спустились. Однако грамарец не смутился крутизной подъема: выпустив когти и вонзив их в землю, он уверенными мощными прыжками принялся взбираться наверх. Да не по прямой, а целенаправленно двинулся в сторону тракта, хотя такого приказа ему никто не давал. Кажется, он и правда разумен.

Повинуясь знаку Стрегона, наемники вскочили в седла, недоумевая о причинах принятого им решения, но и не споря — в те редкие моменты, когда объединялось несколько ситтов, каждый из братьев безоговорочно подчинялся однажды выбранному вожаку. Сейчас таким вожаком, по всеобщему молчаливому согласию, был Стрегон. Поэтому даже Терг не стал возражать, а задержался на пару мгновений лишь для того, чтобы залить водой из котелка не до конца угасший костер.

О том, чтобы братья пожалели о своем решении, Белка позаботилась сразу: как только их кони ступили на Большой тракт и развернулись мордами на восток. Скорчив гримаску, она смерила запыхавшихся скакунов презрительным взглядом и, громко посетовав, что у некоторых совершенно нет чутья на лошадей, заявила, что не собирается доверять подобным растяпам собственную спину и, разумеется, поедет последней. Так, чтобы и их в поле зрения держать, и на недовольные морды не любоваться, когда вздумается повернуться, наслаждаясь прекрасным видом на озеро.

Побратимы промолчали: убить низкорослого гаденыша они не могли, потому что наниматель потом с них спросит за утерянную возможность отыскать Ходока. Догнать проворного грамарца и надавать его хозяину по шее не позволяла скорость — зубастый конь оказался быстрым и на диво выносливым. От идеи сбить стервеца с седла с помощью подручных средств Иверу и Лакру тоже пришлось отказаться — за увечным мальчишкой надо будет ухаживать, а легкую царапину он вряд ли воспримет как угрозу. Связать и засунуть кляп в его мерзкий рот тоже не представлялось возможным, поскольку для этого пришлось бы сперва настигнуть проворного жеребца. В то же время отвечать на ехидные подколки было недостойно. Поэтому мастера сделали вид, что ослепли, оглохли и напрочь забыли о том, кто остался у них за спиной. Но про себя решили: если выяснится, что Белик не тот, за кого себя выдает, не имеет к Ходоку никакого отношения, а о кровожадной крылатой твари всего лишь мельком слышал, что именно его тварь красноречиво посоветовала не трогать… Торков хвост! В таком случае у пацана скоро возникнут проблемы. А до того времени они подождут.

Однако Белка не сдавалась: немного отстав, она с усмешкой достала из кармана тоненькую флейту и неожиданно выдала такую пронзительную, пробирающую до мозга костей трель, что даже ко всему привыкший грамарец пугливо прижал уши. А боевые скакуны братьев захрапели с перепугу, прянули ушами и даже присели, не в силах вынести мерзкий звук.

Лакр, ругнувшись, поспешно натянул поводья, чтобы дурное животное не вздумало вышвырнуть его из седла, а потом с таким красноречивым видом обернулся, что Белка, издав вторую трель, поспешила отнять флейту ото рта и невинно захлопала ресницами.

— Что?

— Еще один такой звук, и ты пожалеешь.

— А что ты мне сделаешь? Ударишь? Пфф, сперва догони, а потом угрожай. Издалека-то вопить все вы горазды, а как до дела дойдет…

Лакр спокойно улыбнулся:

— Считаешь, не справлюсь?

— Не-а, — беспечно зевнула Белка. — Не родился еще на свете зверь, который смог бы меня догнать. А вашим лошадкам даже до Курша далеко. Так что сиди и помалкивай, если не хочешь познакомиться с одним моим голодным другом.

— О Курше не было речи, — с неприятной усмешкой обронил Ивер. — Велено не трогать только тебя. Но ведь никто не мешает мне сделать в нем дырку, верно?

— Попробуй.

— Ты разрешаешь? — с сомнением переспросил Лакр, ничего уже не понимая.

— Конечно, ему понравится, — хихикнула Белка, а потом вдруг выхватила из-под куртки нож и с силой провела острием по лоснящейся холке скакуна.

Братья оторопели. Однако они напрасно ждали болезненного вопля или жалобного ржания: скакун лишь содрогнулся от удовольствия. А потом еще и шею повернул, чтобы хозяйке было удобнее чесать. На его бархатной шкуре не появилось ни единой царапины.

Лакр озадаченно крякнул, а у Ивера забавно вытянулось лицо: его глаза отчетливо видели, что клинок острый, однако грамарец, похоже, даже дискомфорта не чувствовал. Только ежился, словно от щекотки, восторженно фыркал и поглядывал на хозяина с нескрываемым обожанием.

— Хороший мальчик, — проворковала Белка. — Хороший, славный мой зубастик… Если дяди захотят тебя почесать, пускай стараются. Я же знаю, как ты любишь. Вот та-а-ак… да, мой маленький? Мы же должны дать им возможность доказать, что они не такие злобные и невоспитанные типы, как показалось сначала?

Курш довольно рыкнул, взглянув на «дядей» немного более благосклонно. И даже широко улыбнулся, охотно подтвердив, что совсем не против.

Ивер передернул плечами, рассмотрев в широкой пасти волчьи клыки, и отвернулся, решив, что, если придется заваливать этого зверя, надо будет целиться в глаза. Если у него вся шкура такая, как на холке, то стрелой ее не пробьешь. По крайней мере, с одного раза. А с учетом скорости, с которой могло передвигаться это чудовище, второго выстрела может и не быть. Так что в глаза… только в глаза.