Книга Аэрофобия 7А - Себастьян Фитцек

Сообщение, которое Фели прослушала, было от задыхающегося мужчины с сильным берлинским диалектом.

«Фрау Крюгер? Значит… э-э… уже пять минут прошло. Я стою здесь внизу, заказ на «Сани-Функ». Такси. Я, это, не пойму, я звоню и звоню, и никто не выходит. В диспетчерской мне сказали, что заказ перенесли на час, это так? Или опять что-то изменилось? Ну что ты будешь делать…»

Фели прервала связь и поискала в меню сообщений информацию, когда таксист сделал этот звонок.

В 12:33, 2 мая 1999.

Ну, отлично.

Очевидно, Неле была такого же невысокого мнения о программировании электронных приборов, как и она сама, и оставила телефон со дня покупки в фабричном режиме.

Фели снова поставила телефон на базу и вытерла пот со лба.

Фух, как душно!

Для сентября стояла почти летняя жара. Сегодня ожидалось двадцать пять градусов и солнце – идеальный день для свадьбы.

Только для детективных работ определенно слишком жарко.

Вообще было безумием именно сегодня позволять кому-то руководить собой, тем более Матсу!

Если Янек узнает, что она здесь делает (и для кого!), он наверняка отменит свадьбу. Но она скоро вернется.

К счастью, они все еще жили на Грайфсвальдерштрассе, а не в западной части города, которую Янек так любил, в отличие от нее. Если бы это зависело от него, то она давно бы перенесла свою практику в Ораниенбурге куда-нибудь в Далем, Груневальд или, по крайней мере, Лихтерфельде. Но тогда ей сейчас понадобилось бы не меньше часа, чтобы добраться сюда на машине, а не пятнадцать минут на велосипеде. Глупо, что она так торопилась. Придется еще раз принять душ, как только она доберется до дому.

Фели достала сотовый и набрала номер, с которого Матс позвонил ей сегодня.

– Алло? – сказала она, неправильно истолковав длинную паузу между двумя гудками и решив, что ее бывший возлюбленный поднял трубку.

Ожидая ответа, Фели рассматривала темное пятно на сером, слегка изношенном диване.

Наверное, связь над облаками все-таки не очень.

Когда она уже собиралась отключиться, раздался щелчок.

– Матс?

Он ответил не сразу, сначала послышался типичный для самолета шум, затем:

– Извини, я был в стрессе, не мог подойти к телефону. Где ты?

– В квартире Неле.

– И что?

Фели пожала плечами.

– Что ты хочешь услышать? Ее здесь нет, и все выглядит так, будто она в спешке покинула дом.

– Есть какие-нибудь следы насилия? – хотел знать Матс.

– Дверь была открыта, но не взломана. Никаких опрокинутых ламп или стульев, если ты это имеешь в виду. Только пятна на диване…

– Кровь?

– Нет.

Она провела ладонью по обивке. Жидкость была бесцветной и не оставила никаких следов на ее пальцах.

– Пятно свежее. Как будто она разлила воду.

– Околоплодные воды? – выдавил Матс.

– Без понятия. Может быть. Да. Возможно, у нее был разрыв плодного пузыря.

Матс застонал.

– Тогда чертов шантажист говорит правду!

Фели взглянула на часы. К счастью, Янек назначил бракосочетание на шестнадцать часов – самое позднее возможное время.

– Матс, мне очень жаль, но лучше подключить полицию. Через шесть часов я должна стоять перед служащим ЗАГСа и…

– Ты выходишь замуж? Прости, э-э, то есть поздравляю. Но ты мой единственный шанс. Фели, пожалуйста. Неле умрет, если ты мне не поможешь. Я должен знать, кто за этим стоит. У меня осталось чуть больше десяти часов – до посадки.

– Похититель поставил тебе ультиматум?

– Да.

– И что случится, если время истечет, а мы так и не найдем Неле?

– Пожалуйста, Фели, не задавай мне никаких вопросов. Это в твоих интересах. Ты не хочешь этого знать. И я не могу тебе сказать.

Фели в ужасе покачала головой.

– Но тогда что мне теперь делать?

Она поискала в прихожей дверь в ванную. Ей срочно нужен был глоток воды.

– Подумай логически, – велел Матс. – Мы знаем, что преступник или преступники были в курсе беременности моей дочери. У них достаточно власти, средств и силы, чтобы утащить Неле и изменить графики работы бортпроводников так, чтобы те совпали с моим полетом.

– И что это означает?

Она нашла ванную комнату Неле. Как и ожидалось, креативный хаос в оформлении продолжался и здесь. Зеркало в барочной картинной раме над старинным умывальником, рядом с ванной стояло кожаное кресло, а подставка для гитары служила держателем для полотенец.

– Это значит, что ты должна искать связь. Где-то есть человек, у которого был доступ как к медицинской карте Неле, так и к моему плану полета. Возможно, врач или санитар с контактами в авиакомпании.

Где-то, кто-то, глупость, – подумала Фели.

– Она ведь должна была рожать в Вирхове?

– Да.

– Супер. В клинике «Шарите» работает всего тринадцать тысяч сотрудников.

– Слишком много. Я знаю.

Ее взгляд остановился на старом массивном сейфе, на котором лежали газеты и журналы.

«Родители», «Мой малыш и я», «Семья».

Фели сдвинула журналы назад, чтобы открыть дверь сейфа. Она рассчитывала, что Неле хранила там туалетную бумагу, мыло или полотенца.

Но содержимое сначала повергло ее в шок. Потом расстроило.

– Я этого не знала, – сказала она и опустилась на колени перед сейфом.

– Чего? – взволнованно спросил Матс. – Чего ты не знала?

– Что она так сильно больна.

Да и откуда. Мы же не общались.

– Больна? О чем ты говоришь?

Она достала из сейфа бумажный пакет с красно-белым логотипом и вытащила одну за другой упаковки лекарств.

– Тенофовир, эмтрицитабин, эфавиренз.

– Это стоит у нее в квартире?

– Да, в ванной.

Пауза. Шум в трубке усилился.

– Нет. Этого… этого я тоже не знал, – признался Матс в своей неосведомленности спустя какое-то время. Неле – и заражена ВИЧ!

Его голос вдруг зазвучал потерянно, слабо. Как-будто в самолете отказал компенсатор давления, и Матсу не хватало воздуха.

– Боже мой, это очень драматичные роды. Ребенка нельзя заразить.

– Медикаменты из аптеки на Зеештрассе, – пробормотала Фели, потому что не знала, что еще сказать, чтобы нарушить гнетущее молчание, наступившее после последних слов Матса. Хотя диагноз СПИД больше не считался смертным приговором и не обязательно, что болезнь уже развилась у Неле, жизнь с ВИЧ означала постоянную физическую и душевную нагрузку.