Книга Флакон счастья. Книга ароматов. Часть вторая. Парфюмерные истории - Любовь Деточкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Веры тряслись руки, крупные капли слез падали на много раз складываемый и распрямленный листок письма. Это я ее добила. Значит, я не люблю Диму. Но я ведь люблю. А вдруг нет?
В глазах поплыло, и Вера рухнула на пол.
Что-то мокрое коснулось ее лица. Вера приходила в себя. В нос бил запах цветов и пыли, падая, она опрокинула вазу. Платье было испорчено, грязные зелено-желтые полосы расползлись по подолу. «Нет любви, нет платья, нет свадьбы», – со жгучей грудь болью подумала Вера. А потом в дверях зала появилась запыхавшаяся консультант.
– Извините, я задержалась, – начала было консультант, но замолчала, изучая обстановку.
Вера, не в силах что либо вымолвить, протянула ей мокрое от слез письмо.
Консультант взяла его.
– Вам плохо, может вызвать скорую помощь? – спросила она.
Вера отрицательно помотала головой. Потом собравшись, спросила:
– Я его не люблю?
– Кого?
– Жениха.
– Вы прочли…
Вера кивнула.
– Я не знаю, – ответила консультант.
– Но там написано – свет. У меня есть свет?
– Я перестала видеть.
– Почему?
– Влюбилась.
– Теперь я не узнаю, – тихо сказала Вера.
– Почему же, вы всегда знаете что любите. Когда нет любви, люди себе врут, но все равно знают.
– Откройте раздевалку, – попросила Вера, рванувшись к двери.
Консультант, заскрежетав ключом, распахнула дверь.
Руки Веры тряслись, она выкидывала из сумочки вещи, пока не нашла на дне мобильник.
– Я тебя очень-очень люблю, по-настоящему, больше всего на свете! – выпалила Вера, как только телефон соединил, а потом расплылась в улыбке, услышав голос Димы.
Ноты: акация, жасмин, тубероза, зеленые ноты, земляные ноты, замша.
– Бывают же неприятные люди, – говорит Ярослава.
– Ты о ком? – спрашивает Элла.
– Да ни о ком, просто бывают, – продолжает Ярослава.
– Ааааа, – печально тянет Элла, готовясь выслушать длинный монолог.
– Вроде смотришь, и все в человеке хорошо, и лицом мил, и одет чисто, аккуратно, и голос приятный, а вот веет от него таким, – говорит Ярослава, смотря расфокусированным взором вдаль.
– Каким? – спрашивает Элла.
– Чего? – возвращается в реальность Ярослава.
– Ну, ты говоришь, веет таким, – уточняет Элла.
– А. Ну таким, как бы это объяснить, – говорит Ярослава, морща нос.
– Ты уж объясни, раз начала, – требует Элла.
– Древесной камфорой! – провозглашает Ярослава.
– И что? – не понимает Элла.
– Кам-фо-рой, – на распев повторяет Ярослава.
Элла вопросительно смотрит на Ярославу.
Ярослава недовольно машет хвостом.
– Хорошо от него пахнет, – говорит Элла, – даже не думай, что у тебя получится подбить меня сбежать от нового, приютившего меня хозяина.
– Больно надо, иди, нюхай свою камфору – обиженно говорит Ярослава.
– Он и тебя возьмет, просто пошли со мной до двери, – зовет Элла, заходя в подъезд.
– Нет, я свободная, – твердо отвечает Ярослава, и поднимает вверх нос, – и руки у него холодные.
– Я принесу тебе сосиску, – говорит Элла и скрывается в подъезде.
Ноты: лимон, трава, акация, кедр, фиалка, камфора.
Ливсей лежал лицом в траве. Глаза его медленно покидала суть.
Комната прибытия – убытия душ.
– Третье тело за неделю, они с такой скоростью не поступают. Что ты вообще с ними делаешь? – говорила толстая, грубо напомаженная женщина в белом халате.
– Работаю я. А они, тела, в самый неподходящий момент умирают, – ответил Ливсей.
– Работает он, – передразнила женщина, с усилием поднимаясь со стула, – Последнее, больше до следующего квартала ничего не получишь.
Женщина вошла в комнату, где вдоль стены стояли большие металлические капсулы, сверившись с номерами на корпусах и постучав по одной из них, сказала:
– Забирай!
– Спасибо, Эммочка, ты просто волшебница, – поблагодарил Ливсей.
– Последнее, – напомнила Эмма.
Ливсей открыл капсулу. В капсуле покоилось усталое тело женщины.
– Дорогая моя, ты ошиблась, там тетка, – сказал Ливсей.
– Ага, и теперь это твоя тетка, еще на два месяца, – довольным голосом ответила Эмма.
– Ну, пошутила и хватит, – заискивающе сказал Ливсей.
– Какие шутки, мужские кончились, думаешь, ты один их изводишь, бери, что дают или жди новой поставки, – ответила Эмма.
Ливсей вернулся к капсуле. Набрал на табло код своей души, и глаза женщины в капсуле открылись.
– Эмма кто ее брал, она воняет, словно бежала марафон, – принюхиваясь к телу, сказал Ливсей голосом женщины.
– Вот дезодоранчик, цветочками бушь пахнуть, – сказала Эмма и обильно оросила женщину облаком из распылителя.
– Фу, еще хуже стало! – сказал Ливсей, привыкая к новому телу.
– Куда тебя отправить? – спросила Эмма.
– Туда же, и команду зачистки тож отправь, там мертвяк валяется в траве, – сказал Ливсей, становясь в круг телепорта.
– Удачи, милая! – сказала Эмма, нажимая запуск телепорта и задорно махая рукой.
Ноты: трава, цветочная пыльца, зеленые ноты, перец, телесность, цветочные ноты, жасмин, мускус.
С неба падали фрукты, сочные яркие и идеальные. Элла кружилась под этим дождем, пока не получила внушительный удар по голове огромным помело. Она упала на траву, и в ее двоящихся глазах все еще танцевал калейдоскоп из фруктового дождя. Оправившись от коварного удара, Элла подскочила на тонкие, как тростиночки, ножки в розовых туфельках и понеслась по траве к маленькому, изысканно сервированному столику. С размаху плюхнувшись на стульчик в подушечках, Элла расправила кружевную розовую юбку, потом зачерпнула ложку сливочного крема и, закатив к небу глаза, грациозно проглотила его. Так могла только Элла. Красиво есть, знаете ли, надо уметь. Еще одну элегантную ложечку, и Элла взлетела легким движением с подушек и, едва касаясь земли, побежала вдаль к цветущей белыми цветами зеленой изгороди. Потом она ходила по высокой траве, улыбалась солнцу и плела венок из голубых полевых цветов. Водрузив его на голову, словно корону, и озарив всех сияющей улыбкой, Элла порхающей походкой устремилась к кустам нежно розовых роз. И уже поравнявшись с ними, ударилась лбом о нарисованные декорации и упала на спину с растопыренными ногами и наброшенными на голову белыми ажурными подъюбниками.
