Книга Просто дыши - Сьюзен Виггз

— Приветик! Бабушка и дедушка рассказывали мне о тебе довольно много. Включая тот факт, что ты был звездой бейсбола и первым в школе.

Он ухмыльнулся:

— Это их совершенно объективное мнение. А они рассказывали тебе, что я обычно ездил в школу на велосипеде вместо того, чтобы ждать автобуса, потому что боялся, что меня будут дразнить?

— Предполагается, что я от этого почувствую себя лучше? — Она ела методично и размеренно.

Он любил смотреть, как она ест. Согласно прочитанным книгам, Аврора подвергалась риску анорексии. Она отлично подходила к описанию — красивая, умная, намеренная преуспеть… и с недостаточно высокой самооценкой. Кроме того, ее бросили в детстве.

— Как насчет того, чтобы мы обсудили, как тебе быть более счастливой в школе? — предложил он.

— Давай, папа, — сказала она, втыкая вилку в макаронный салат. — Я могу поступить в группу поддержки или в шахматный клуб.

— И те и другие будут счастливы тебя заполучить, — подчеркнул он.

— Да, их счастье.

— Черт побери, Аврора. Почему ты так негативно настроена?

Она ответила не сразу, сначала сделала долгий глоток молока, затем поставила стакан на стол. Бледные усы полукружиями обвели ее губы, и Уилл испытал приступ сентиментальности. Он неожиданно увидел в ней тихого ребенка, который вошел в его жизнь годы тому назад, держась за руку женщины, которая превратила их жизнь в хаос и оставила после себя сгусток бурных эмоций.

Тогда, как и сейчас, Аврора выглядела потрясающе: большие карие глаза и блестящие черные волосы, сливочно-оливковая кожа и выражение изумления, когда с ней резко обращались. С первой минуты, как он ее увидел, Уилл сделал своей миссией искупить грехи, совершенные против этого ребенка. Он отказался от своих мечтаний и планов на будущее, чтобы защитить ее.

И ни разу, ни на одну секунду он не пожалел о решении, которое принял.

Или так он себе говорил.

Она вытерла рот салфеткой и неожиданно снова превратилась в тринадцатилетнюю Аврору, подростка, ее внешность стала женственной, и Уилл находил это пугающим.

— Она похожа на Сальму Хаек, — заметила Брайди прошлым летом, когда ходила с Авророй покупать ей купальник.

— Кто это такая?

— Латиноамериканская актриса, которая выглядит словно богиня. Аврора абсолютно потрясающая, Уилл. Ты должен ею гордиться.

— Какое мне, черт побери, дело до того, как она выглядит?

Брайди уступила:

— Я имею в виду, что она вырастет красоткой. И будет получать массу комплиментов и пользоваться успехом.

— Пользоваться успехом из-за того, что ты красотка, — это хорошо.

— Так было и с тобой, братец, — насмешливо поддразнила его Брайди. — Ты был самым хорошеньким учеником, какого когда-либо видели в старших классах.

Воспоминания заставили его вздрогнуть. Он был таким самовлюбленным, он был раздут от гордости, словно клещ.

Затем в ею жизнь вошла Аврора, беспомощный и отвергнутый котенок, и все встало на свои места. Уилл посвятил себя ее безопасности, тому, чтобы помочь ей вырасти, дать ей хорошую жизнь. В свою очередь она превратила его из самовлюбленного идиота в мужчину с серьезной ответственностью.

— Почему я так негативно настроена? — переспросила Аврора, подбирая крошки с тарелки. — Черт, папа. С чего ты хочешь, чтобы я начала?

— С правды. Расскажи мне от всего сердца, что так невыносимо в твоей жизни.

— Пытаться быть всем на свете.

— Пытаться быть немного особенной.

Она посмотрела на него, в глазах плескался бунт. Потом она оттолкнулась от стола и направилась к своему портфелю, достала измятое объявление, напечатанное на розовой бумаге.

— Это для тебя достаточно особенное?

— Родительский вечер в вашей школе. — Он точно знал, почему это огорчает ее, но решил прикинуться дурачком. — Я не могу пойти. Я дежурю.

— Я знаю, что ты не можешь. Просто я ненавижу, когда они заставляют приходить родителей.

— Что в этом такого плохого?

Она отодвинулась на стуле.

— Как насчет того, что у меня нет матери? И никакого представления о том, кто мой отец.

— Это я, — сказал Уилл, пытаясь не показать гнева. — И у меня есть бумаги на усыновление, чтобы доказать это.

Благодаря Брайди, семейному адвокату, у него были отцовские права. Их никто не оспаривал — кроме Авроры, которая иногда мечтала о том, что ее «настоящий» отец — благородный политический узник, который разлучен с ней, потому что сидит где-нибудь в тюрьме третьего мира.

— Все равно, — сказала она, в ее интонациях звучало упрямство.

— У многих детей одинокие родители, — подчеркнул он. — Разве это так плохо? — Он жестом обвел комнату, имея в виду их дом. Деревянный дом, выстроенный в тридцатых, был не особенно модным, но из него открывался вид на пляж, и здесь было все, что им нужно, — собственные спальни и ванные, хорошая стереосистема и спутниковое телевидение.

— Ну хорошо, — сказала она. — Твоя взяла. Все просто супер.

— Это что, новая манера, которую ты освоила в седьмом классе? — спросил он. — Сарказм?

— Это просто талант.

— Мои поздравления. — Он чокнулся с ее стаканом банкой пива. В свой первый вечер после дежурства он всегда выпивал банку пива. Только одну, не больше. Серьезное пьянство не означало ничего, кроме неприятностей. В последний раз, когда он напился, это кончилось женитьбой и приобретением дочери. Человек не может себе позволить такого больше одного раза в жизни. — Ага, проговорилась, — сказал он. — Что сделает тебя счастливой и как мне дать это тебе?

— Почему с тобой все такое черно-белое, папа? — спросила она в раздражении.

— Может быть, твой отец дальтоник. Ты должна помочь мне выбрать рубашку для родительского вечера.

— Ты что, пойдешь? Я не хочу, чтобы ты шел! — завопила она.

Он не подал виду, что такое ее отношение — это стрела в его сердце. Не бывает хорошего возраста, чтобы бросить ребенка, но Уилл считал, что Марисоль выбрала самый ужасный. Когда Марисоль ушла, Аврора была слишком юной, чтобы видеть мать такой, какая она есть, однако достаточно взрослой, чтобы иметь воспоминания, словно тонущая жертва, всплывающая к поверхности. За все эти годы Аврора хранила эти воспоминания с детским идеализмом. Не было способа, чтобы приемный отец заменил си мать, которая расчесывала бы ей волосы, пекла блины к обеду и знала все слова из «Короля-льва».

Однако он не переставал пытаться заменить ей мать.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но я иду, — сообщил он ей.

Аврора ударилась в слезы. В последнее время это стало се специализацией. Словно по сигналу, она плакала и переставала. В одно мгновение он услышал скрип, когда она бросилась на кровать.