Книга Капитаны в законе - Валерий Елманов

– Тогда ты вот чего. Ты меня лучшей обратно в поруб отправь, а его отпусти, – кивнул он в сторону скрывшегося за воротами товарища.

– А себя не жалко? – осведомился Петр.

– Жалко, – согласился Алырь. – Сам ведаю, в порубе не медом намазано. Тяжко доведется.

– Так чего тогда?

– Мне тяжко, а он там вовсе погинет, – пояснил Алырь. – Самое большее, чрез месяц, али два. У него ить дыхалка вовсе худая, учнет кровью харкать, и все, прощай белый свет. А я ничего, крепкий. Можа, и выдюжу. А коли нет, стало быть, господь устал от моих грехов.

Подумав, Сангре послал одного из литвинов вернуть стражника вместе с Балудой, и предложил Алырю:

– Ты бы подумал как следует, а то вернутся, поздно будет. Тогда уж точно: что с возу упало – тому и глаз вон.

– Неча мне думать, – зло огрызнулся тот. – Коль решился, так чего ж. На, – с отчаянной решимостью протянул он руки Петру, – вяжи.

– Перебьешься, – буркнул тот. – На то стража есть. Вот сейчас придет, тогда и…

На миг у Петра мелькнула мысль подойти к князю и попросить за второго особо, но, вспомнив его выразительное подмигивание, понял – ни к чему хорошему оно не приведет. Как знать, еще и Балуду обратно посадит.

Он вздохнул, сожалеюще глядя на Алыря. Это ведь с одной стороны – тать, жулик, обманщик. А с другой – не каждый день встретишь такое самопожертвование. «Прямо как у нас с Уланом, – мелькнула у него мысль. А следом другая. – Надо запомнить парня, чтоб при случае попросить за него князя».

Алырь же, уводимый стражником, внезапно обернулся и, просияв, громко крикнул Сангре:

– Слышь-ко, боярин, вспомнил я! Ей-ей, вспомнил. На другой день солнышко-то показалось меж тучками. На чуток, но проглянуло. В полдень оно случилось. И светило мне в левую щеку.

– Точно ли?

– Ей-богу! – попытался он перекреститься связанными руками. – Я еще помыслил, что оно поспеет одежку на нас высушить, да где там, сызнова схоронилось и опять дождь полил, яко из ведра, – но тут его с силой дернул за другой конец веревки стражник и он, вновь понурившись, побрел дальше.

Сангре просиял, вновь мысленно поклявшись себе запомнить парня, но довольно-таки быстро пришел в уныние…

Глава 7

Один в поле не воин, или Поиск союзников

Причиной тому было незнание географии. Во всяком случае, политической, касающейся истории средневековой Руси. Сколько Сангре ни чесал переносицу, пытаясь понять, в каком княжестве располагался лес, откуда можно за три дня добраться до Волока Дамского, если идти на запад, ответа не нашел. Пришлось идти за подсказкой к другу.

Улана он отыскал во флигельке княжеского терема. Тот как раз заканчивал опрашивать последнего на сегодня свидетеля. Вытащив побратима во двор, Петр торопливо выдал ему полученную информацию. Выслушав его, Улан призадумался, замялся, не зная, что ответить, но нашелся:

– А вот мы сейчас кое-кого спросим, – пообещал он и ринулся обратно во флигелек.

По счастью купец оказался ушлый, не раз успел побывать в тех краях и на вопрос Буланова поначалу ответил не раздумывая:

– А тут и гадать неча. Знамо человек из Московского княжества шел, боле неоткуда, потому как с восхода на Волок Дамский брел. Выходит, чрез земли князя Юрия Данилыча путь держал.

Но чуть погодя, уже выйдя за ворота, он вернулся. Вид был виноватый.

– Я тута умишком пораскинул, – сконфуженно принялся пояснять он, – и надумал, что не так все гладко. Допреж того, как заплутать, сам сказываешь, людишки из Дмитрова вышли, а ежели чуток поплутали, то могли на Волок и чрез тверские владения пройти. Оно ить с непривычки можно такие петли по лесу закрутить, ой-ей-ей.

– И что оно нам дает? – осведомился Сангре у побратима.

– Погоди, сообразить надо, – нахмурился тот.

Ответить он не успел, поскольку не прошло и десяти минут, как Петра разыскал дружинник с требованием немедля явиться перед князем. Тот дожидался его в своей молитвенной комнате. Неторопливо поднявшись с колен и последний раз перекрестившись на икону с богородицей и маленьким Христом на ее руках, Михаил Ярославич повернулся к Сангре. За его спиной стоял увязавшийся следом Улан, однако князь, не обращая на того ни малейшего внимания, сосредоточился исключительно на Петре. Ни слова не говоря он примерно с минуту устало разглядывал его и наконец произнес:

– А ить ты смекнул, к чему я тебе подмигнул?

– Смекнул, – честно сознался Сангре.

– А чего ж не послушался, отпустил татя?

Петр усмехнулся.

– Тебе честно?

Князь оглянулся на иконы.

– Потому и зазвал сюда, чтоб без утайки.

– Если искренне служишь человеку, то должен блюсти его честь как свою собственную. Нет, даже выше, – поправился Петр. – Думаешь, Алырь не догадался бы, что я по твоему повелению действую? Потому и отпустил. Это добрая слава на печи лежит, а худая птицей по белу свету летит.

– Ишь ты! – фыркнул Михаил Ярославич. – А ежели бы я напрямки тебе свое повеление поведал?

– Тогда сам бы и допрашивал, – набычился Сангре.

– Эва! – вновь подивился князь. – Но он хоть заслужил воли?

– Думаю да, – медленно произнес Петр. – Судя по тому, в каких лесах покойный тать разбойничал, взяли его московские власти. Кстати его звали Домовиной, имечко для будущего убийцы самое то. А теперь я тебя хочу спросить, княже. Учитывая, что его поймали самое раннее три года назад, кто из братьев жил к тому времени в Москве?

Михаил Ярославич задумался, припоминая. Спустя минуту он досадливо крякнул:

– А все жили! Кто чуток, кто поболе, но побывать успели.

– Тогда спрошу иначе. В любом случае вначале Домовину хоть на месяцок, но закинули в поруб, как ты говоришь, для ума, чтоб прочувствовал. Кто из братьев-князей был вправе повелеть вынуть оттуда отъявленного татя?

На сей раз Михаил Ярославич с ответом не колебался:

– Либо Юрий, либо… Иван.

– А если его повязали подле Волока Дамского, то и Афанасий, верно? – встрял Улан.

Князь молча кивнул.

– Значит, круг подозреваемых сузился на одну треть, – продолжил Буланов. – А с учетом моих возражений насчет Юрия, считай, и вовсе до двух человек. Теперь суди сам, стоило моему побратиму за такие важные сведения отпустить на волю одного мелкого обманщика?

– А проку нам с того? – резонно осведомился князь. – Вину Ивана ли, Афанасия ли, все одно – доказать не выйдет.

– Прок в ином. Теперь мы знаем, что кто-то из них твой самый опасный враг, – пояснил Улан. – Ты верно сказал, доказать мы ничего не в силах, но у древних римлян есть хорошая поговорка: «Praemonitus praemunitus» – «Предупрежден – значит вооружен». Опасность пострадать от его козней в будущем уменьшается. Поверь, княже, это дорогого стоит.