Книга Крылья Руси - Галина Гончарова

Но труда вложить придется…

Вот Сашка сейчас переоденется – и поедут они в город. Поговорят по дороге, заодно и первый урок яванского языка другу даст. Покажет местные десы*, расскажет о сословном делении…

* деревни, прим. авт.

Колонизировать новые земли надо так, чтобы люди сами к Руси тянулись. И уходить не хотели. С Божьей помощью, им это обязательно удастся.

* * *

– Мне кажется, королева умирает.

Услышав это от супруга, Маша даже плечами не повела.

Ну и ей так казалось, и что? По всем признакам у королевы был «острый живот».* Маша об этой болезни знала, но так же знала, что она неизлечима.

На Руси лекари изучали эту болезнь, пытаясь найти причину, но… тут ведь резать надо! И на Руси-то через раз получалось, а тут вообще никто и ничего не умел.

* аппендицит. Есть версия, что первую аппендэктомию провели аж в 1735 году, так что… прим. авт.

– Карлос будет неутешен. Он ее так любит…

– Да уж, – дон Хуан провел рукой по седым волосам, вздохнул. – Ты побудешь с ним, когда…

– Да, разумеется. Я сейчас же пойду к нему.

Маша могла позволить себе великодушие, тем более, что наследником престола официально, с папской буллой и печатями, был назначен ее старший сын. Конечно, пока у Карлоса не появится своих детей, ну так…

– Спасибо.

Короткий поцелуй в щеку – все, что супруги позволяли себе не за дверями спальни. И частенько Маша вспоминала сестру. Когда-то она злилась на Соню, потому что та не дала ей наделать глупостей? Смешно…

Пусть между ними с мужем нет великой любви, но зато есть понимание, нежность и терпение. Они – союзники, друзья, две лошади, бегущие в одной упряжке – и это неплохо. Это куда как побольше того, что могли получить в браке большинство аристократов.

– Как маленький?

Маша коснулась живота. Да, она решила родить еще одного – в запас. Пусть будет.

– Толкается. Ты уже написал Людовику?

– Как бы он не решил, что мы специально его племянницу извели…

Маша неаристократически хмыкнула. Извели, как же! Да хотели бы – давно бы! Карлоса пожалели, вот и вся разгадка! Он-то к этой стерве всей душой прикипел, вот и терпели… Хотя было и кому, и за что! Нет, вины русских тут не было ни краешком.

В покоях королевы было душно, сильно пахло благовониями и ладаном, Карлос сидел у постели жены и держал ее за руку. На вошедшую Марию посмотрели оба. Только вот выражение лиц было разным. У Карлоса – даже радостным, пришел человек, который его поддержит. А вот Мария-Луиза…

Убила бы! Если бы не умирала, так точно убила бы. А испанская королева и правда доживала последние часы. Было что-то такое в ее лице: ввалившиеся глаза, покрытые белым налетом губы, резко запавшие щеки… за последние несколько лет королева растолстела мало не вдвое, но приближающаяся кончина словно сострогала все лишнее с ее лица – и наделила его юностью.

Ах, как быстро и безжалостно летит время!

Маша села рядом с Карлосом, положила ему руку на плечо… нарушение этикета?

О, да, и какое! Способное повергнуть в обморок половину испанского двора. Вторая побежала бы за инквизиторами.

Раньше. Еще пять лет назад. Но с тех пор многое изменилось.

Дон Хуан, наглядевшись на русские порядки, крепко прижал святошам хвост.

Аутодафе? Ведьмы? Еретики?

Замечательно. Только после многократного разбора дел. И без пыток, а то так ведь и самих борцов проверить можно! Дня не пройдет – и сознаются, и раскаются! В чем угодно, не то, что в ведьмовстве!

Инквизиторы шипели гадюками, но сильно не спорили. При доне Хуане страна хоть с колен подниматься начала, это все понимали. Активная торговля с Русью, взаимопомощь, колонии, которые чистили «на троих» – Русь, Испания и Португалия…

Раньше-то корабль и из порта выйти не мог – тут же пираты налетали! А денег в казне нет! А кушать хочется! Тут и начнешь бросаться на еретиков, чтобы церковное имущество увеличить.

Придворные тоже ругались, но с Машей спорить было сложно. Авторитетов для нее не было, прогибаться она ни перед кем не собиралась – вторая по значимости дама в государстве, а заставить… а как?

Дикая московитка – и все тут! А раз дикая – поберегись, не то ведь и по морде получить можно! Мы, московиты, люди простые, у нас до сих пор медведи по улицам ходят, где уж нам этикетам обучаться? Не превзошли мы сию науку и не собираемся…

Мария-Луиза чуть шевельнула губами.

– Ваше величество, оставьте нас на пару минут, прошу вас?

Карлос с сомнением посмотрел на жену, на Машу, но раз уж просят…

Хлопнула дверь. И ненавидящий взгляд стал живым, острым, не одурманенным опием.

– Сука!

Отпираться Маша и не подумала.

– Я на твоих детей не охотилась.

– Нет у меня детей. И не будет уже никогда. Помру – и все.

– Я в этом не виновата.

– Да неужели?

Маша передернула плечами.

– Могу здоровьем детей поклясться – я не виновна в твоей смерти.

– А в его?

– Чьей?

– Луи. Моего Луи?

Умирающему не лгут. Но… а вдруг да не умрет?

– Дофина? Нет. Я не отдавала такого приказа.

– Но знаешь, кто его отдал?

Маша склонилась пониже, глаза блеснули.

– Ты думаешь, что покушение на русскую царевну должно было сойти ему с рук?

Судя по взгляду Марии-Луизы – да! Именно так она и думала! Франция – центропуп вселенной, Людовик – король-солнце и этим все сказано. Его сын – тоже что-то почти божественное. В переводе – они могут делать гадости кому и сколько угодно, но ответить им – не моги!

Жаль, что русские были иного мнения.

– Стерва! Ненавижу тебя!

– Так своему Луи и скажешь, когда в аду увидитесь. Но Карлушу мне не расстраивай! Поняла?

– И что ты мне сделаешь?

– Намекаю – у тебя сестра есть. Племянники, у Луи там сын бегает… так что никаких злобных воплей. Все исключительно пристойно. Он-то тебя любит, хотя и неясно за что!

– Любит! Ха! Ха! – Умирающая то ли рассмеялась, то ли закашлялась, из глаз покатились слезы. – Любит!? Да он не знает, что это такое!

– Уж как умеет и как может, – оборвала ее Мария. – Ты мне все сказала?

– НЕНАВИЖУ!!!

Шепот был настолько искренним… За что? Да за все! За мужа, детей, здоровье, жизнь… за то, что Мария приняла решение сама, а Марию-Луизу использовали, как разменную пешку в королевской игре. За то, что одна была умна и сильна, а второй не оставалось ничего, кроме ненависти и тоски.