Книга Путь не ангела - Полина Нема

— Я не знаю, как это объяснить… — сказала она. — Но мне будто знак свыше пришел. Я должна вам помочь.

Мы переглянулись с Дармстругом.

— Что за херня? — обратился он не то ко мне, не то к монашке.

Молниеносно рванул к церкви. И тут же отлетел.

Ого, а место действительно святое.

Я подошла к нему проверить, жив ли он. Жалко будет, если умрет. Что я его папе потом скажу?

Дармструг лежал на земле и моргал. Целый и почти невредимый. Только головой ударился. Ну, это ему ответочка небесная за головную боль Инегенель.

— Привыкай. Некоторые места для нас закрыты, — подала руку, помогая подняться.

— Ага, — буркнул он, отряхиваясь.

Шли всего пару дней, что показались нам неделями. И вскоре за кронами показались серые башни. Стормсвилль был окружен высокой серой стеной и рвом. Уже вечерело, и вход внутрь могли закрыть в любой момент. Нам следовало поспешить.

Мы спустились с пригорка к огромным деревянным воротам.

— Святая инквизиция, — сказала я, выплюнув травинку.

Когда мы подошли поближе, увидели свисавшие с главных ворот знамена: синие полотна, окаймленные золотом, с вышитыми серебряными крестами.

Дармструг обернулся к монашке, которая тут же прижала руки к груди, будто защищаясь от его взгляда.

— Ты нас к инквизиторам привела? — гневно спросил он.

— Эй, вы заходить будете?! — рявкнул страж, одетый в кожаную броню с таким же гербом, как на знаменах., вышитым на доспехе.

Я подтолкнула эту парочку вперед. Не знаю, как они, но я хотела тепла, еды и поспать. Путешествия — такая морока, и так изматывают.

Врата закрылись, запираясь на огромный засов. Сегодня ночью никто никуда не выйдет.

Глава 11. Стормсвилль. Проблемы скрытых в темноте демонов не волнуют. Настоящее

— Дарм, расслабься, — я быстро шла по брусчатке. — Этот город идеален для нас.

— Чем это? — буркнул демон. — Дай свою сумку.

Я обернулась к нему и улыбнулась.

— В огромных городах, как раз больше шансов затеряться. И поверь, иногда люди создают условия жизни, ничем не отличающейся от нашей. А местами и перебарщивая.

Он посмотрел по сторонам. Взял мою ношу, сжал в руках и вернул.

— За нами наблюдают, — его голос опустился до шепота. — Те, кто скрываются в тени.

Я проследила за его взглядом, направленным в темный угол. Заметила едва мелькнувшее движение. Быстрое, как стрела, выпущенная из арбалета.

Ингенель ни на что не обращала внимания. Слишком напряжена. Я догадывалась почему. Ее ждал сюрприз.

Темные улочки петляли, местами освещенные фонарями. Бедняки сидели на земле с протянутой рукой. Если в аду пахло пеплом и кровью, здесь повеяло потом и протухшим мясом. Такой запах въедается под кожу, и вскоре ты перестаешь его чувствовать. Но порой можно унюхать оттенки.

А нет, это всего лишь труп.

Беднягу еще не убрали с улицы. В больших городах всегда надо быть начеку, чтобы не оказаться в невыгодном положении.

Кажется, мы не в тот район забрели. За нами следили нам настойчиво. Особенно наши сумки привлекали внимание. Мы хоть и вышли из леса, но выглядели побогаче встреченных местных.

Рядом кто-то едва заметно зашуршал, и Дармструг схватил за тонкую руку мальчугана. Тот барахтался, пинался, пытаясь выбраться.

— Какой улов, — довольно ухмыльнулся Дарм. — Мелкий, где находится гребаная таверна?

Паренек затих, лишь смотрел на Дарма с нескрываемой злостью.

— Ты немой? — с тихой угрозой спросил демон. Ой-ей. Разозлится и тут же раскроется.

— Не трогай его, — тихо сказала Ингенель, опустив руку поверх демонской.

— Монашек никто не спрашивал.

— Мне кажется, он понимает общий язык всего мира, — я подошла поближе, доставала из сумки золотую монетку.

Почувствовала еще больше внимания. Глаза словно грызли спину заинтересованными, прикидывающими прибыль, похотливыми взглядами.

— Точно, как я мог забыть, что это единственное, с чем можно пройти по дороге к светлому будущему.

— Или к сточной канаве, — добавила я. — Ты же нам покажешь дорогу в таверну? Я дам тебе еще одну такую, если проведешь нас туда.

Конечно, сейчас могли набежать конкуренты за право проводить нас.

Я протянула ему монетку, которую он тут же схватил свободной рукой и кивнул. Прыткий малый. Дарм отпустил его. Мальчуган, одетый в тонкую серую рубашку и черные штанишки, расправил худющие плечи и махнул рукой. Он действительно немой.

— Нам бы не в дорогой постоялый двор. Не надо в шикарный. А еще желательно в этой области, — сказал Дармструг.

Где хорошо затеряются демоны? В бедных бандитских районах. Не спорю, что бандитские районы во всех слоях города существуют, но именно бедные не создадут много проблем. Когда мы пропадем, то никто и не заметит. Были люди, нет людей. Вокруг богачей всегда крутится одна эфемерная вещь — слава, которую нам точно стоит избегать.

Мальчуган вывел нас на небольшую площадь. Явно не центральную. Еще и провел по самым темным закоулкам, которые только местные знают. Парень не промах. Раз маячит золото, то он сделает все, чтобы без него мы не обходились.

Дома в Стормсвилле — двух-трехэтажные. Под ногами то и дело пробегали крысы. А может и не крысы.

Вскоре мы пришли к небольшому двухэтажному дому с деревянной вывеской, прикрепленной к карнизу. Парень показал пальцем на него и протянул руку.

Дверь открылась, и из нее вывалился мужчина. Точнее, его вытолкнули двое громил.

— И чтоб без денег не возвращался, — грубо сказал один из них.

Мужчина промычал что-то невнятное, кряхтя поднялся и шатающейся походкой скрылся в переулке.

— Это точно таверна? — уточнил Дармструг.

Паренек кивнул, держась темноты. Скрывает лицо. Мудро. Вот только демоны в темноте хорошо видят.

Ингенель держалась поближе к Дарму. Все-таки она предпочитала его общество, а не бандитов. Мне тоже следует быть поскромнее.

Я дала мальчугану золотой. Только он его схватил, как тут же его след простыл.

Мы вошли внутрь.

Таверна гудела. Все столы были заняты, но оставалось место у стойки. Официантки сновали туда-сюда, то и дело получая шлепки по попам, ловко маневрируя между столами с кружками пива.

Некоторые постояльцы напились до такой степени, что уже спали на столах, другие орали песни под аккомпанемент музыканта, игравшего на лютне. Слова в мелодию не попадали. То ли музыкант не знал, что они поют, то ли они меняли композиции очень часто.