Книга У мечты должны быть крылья - Юлия Кривопуск

— Стёпа, Виталик хочет занять у тебя денег, — на выдохе проговорила она. Было видно, что эта фраза стоила ей больших усилий.

— А кто бы сомневался, что Виталик хочет денег, — хмыкнул супруг. — Виталик к нам по другим поводам и не приезжает. Я имею счастье лицезреть его рожу, исключительно когда ему надо денег. И мать тут ни при чём. Да, Егоровна?

— Что? — встрепенулась тёща, услышав своё имя.

— Я говорю, что сын твой к нам приезжает, только когда деньги нужны!

— Виталик занятой очень, — уважительно произнесла та. — Не может часто приезжать. У него работы много. А сюда ехать далеко. А я не обижаюсь. Время-то сейчас какое! Тяжело всем. И потом, телефон есть! Зачем попусту машину бить, бензин жечь. По телефону можно поговорить.

— И часто ты с ним по телефону разговариваешь? — поинтересовался Васильич.

— Часто, — закивала Егоровна. — Вот вчера как раз разговаривала. Он позвонил, а я трубку взяла. Говорит, приедем к вам завтра, дело у меня к Степану. Вот я сегодня пирог-то и испекла.

— Пирог — это хорошо! — Штырь потянулся за следующим куском сдобы. — И много вам денег надо, Катерина?

— Сейчас Виталик придёт и скажет, — ответила невестка. Глаза, в которых плескалось раздражение, она старалась ни на кого не поднимать.

— Да ладно, — махнул рукой Васильич, — мы все и так знаем, кто у вас в семье руководит. Пусть твой Виталик там, в доме, кашляет. Говори сама.

Катерина поёрзала на кресле, бросая быстрые взгляды на присутствующих, помяла в руках салфетку и выпалила:

— Нам нужно десять тысяч долларов!

— Ого! — изумился хозяин усадьбы, замерев с куском пирога у самого рта. — Ничего себе! Для чего же вам столько денег? В магазин за хлебом сходить?

— Мы хотим открыть своё агентство по недвижимости!

— Ишь ты! — удивился зять. — Своё агентство! В чужом агентстве, значит, Виталька работать не может — сделок у него нет. А в своём, значит, сможет? И сделки тут же появятся?

В это время шурин вернулся к столу. Васильич, морщась, оглядел субтильного родственника. Уловив, что основной вопрос уже озвучен, брат Лены поспешил вставить своё слово.

— Разве мы много просим? — протянул он плаксивым голосом. — Подумаешь, десять тысяч! Для тебя это копейки.

— А ты-то откуда знаешь, копейки для меня это или нет? — поднял брови Штырь. Кусок пирога, наконец, был отправлен в рот. — Я, между прочим, деньги не печатаю! Я директор винно-водочного завода, а не завода по производству дензнаков!

— Так мы же всё вернем, — переглянулись Виталий с Катериной. — Мы же в долг!

— Конечно, вернёте. Ещё бы вы не вернули! — проворчал зять. — Вопрос только — когда? А что же вы в банке кредит не возьмете? Проценты неохота платить?

— Конечно, — закивала Катерина, — и проценты бешеные, и волокиты сколько! Пока все бумажки соберёшь, все проверки пройдёшь…

— Да знаю, знаю, — перебил её Васильич.

— А если знаешь, чего тогда спрашиваешь? — раздражённый Виталий позволил себе даже некий выпад в сторону богатого родственника.

Штырь не удостоил его ответом. Пыхтя, он поедал пирог. Затем, уперев взгляд в Катерину, внезапно произнёс:

— У тебя, Катька, прыщ на подбородке вскочил.

На лице невестки появилось мучительное выражение. А Васильич, прихлёбывая чай, добавил:

— И вообще, растолстела ты сильно! Витальку скоро раздавишь. Виталька, ты её сверху-то не пускай! Пусть под тебя ложится, а то мы твоих костей скоро не соберём!

Шурин натянуто улыбнулся. Снова возникла тягостная пауза.

— Ну так что, Степан? — не выдержал Виталий. — Дашь денег?

— Я тебе не Рокфеллер! — грубо отрезал Штырь. — И водку я не за доллары продаю, а за рубли! И выручку всю, до копейки, показываю! И налоги плачу! И зарплату людям не задерживаю! Перебьётесь!

— Стёпа, не кричи, — попыталась успокоить мужа Лена.

— Что захочу, то и буду делать! Я в своём доме! И ты мне рот не затыкай! — оборвал супругу Васильич. — Вы все у меня на шее сидите и ещё рот мне затыкаете! Родственнички хреновы!

Со звоном опустив чашку на блюдце, обозлённый Васильич начал остервенело чесаться.

— Мошкара зажрала, блин…

Затем с новой силой накинулся на притихших женщин:

— Какого чёрта стол на улице накрыли?! Комары меня уже до костей обглодали! Ничего толком сделать не можете!

Лена дёрнулась, устремив тревожный взгляд на мать. Егоровна мгновенно подскочила.

— Да мы сейчас всё в дом занесём! Нам не трудно. Лен, давай быстро стол в доме накроем!

Дочь тоже поднялась, зачем-то принявшись бестолково переставлять чашки.

— Мы, пожалуй, поедем, — засобирался Виталий.

— Да-да, поздно уже, Тёмочка там один, — заспешила вместе с ним Катерина.

— Ага, плачет студент без мамки, — воткнул последнюю шпильку Васильич. — Весь в папку пошёл!

Пропустив обидную фразу мимо ушей, супруги поторопились распрощаться.

— Пирожок-то возьмите Тёмочке! — всполошилась Егоровна. — Совсем внука не вижу, хоть стряпню мою поест.

— Мама, Тёма учится, некогда ему тебя навещать, — проворчал Виталий, но гостинец взял. Косясь в сторону охранников, надраивающих на лужайке шестисотый «мерседес», шурин с невесткой покинули негостеприимный дом.

* * *

— Уф-ф! — В салоне автомобиля Катерина обмякла. — Неужели выдержали?

— Мне иногда так хочется ему по роже съездить! — прошипел Виталий с лицом, напрягшимся от едва сдерживаемой злобы.

— Не вздумай! — окоротила его супруга, устраивая свой объёмистый зад на сиденье. — Ему твой удар что слону дробина. А вот если он тебе по роже съездит, реанимация обеспечена. А то ещё охранников своих натравит — вообще прибьют! В лесу закопают, и следов не найдёшь. А у тебя семья, между прочим, сын студент!

— Да не бухти ты, сам знаю! — Виталий опустил ручной тормоз. — Унижаться перед ним надоело! Он нам в морду плюёт, а мы улыбаемся.

— И улыбайся! — с нажимом произнесла жена. — Улыбайся! Подумаешь — разок в морду плюнет! Зато потом денег даст.

— Да если бы разок! Он постоянно над нами издевается!

— Ну и что?! А ты терпи! Ради таких деньжищ можно и потерпеть чуток. Ты, главное, от Ленки не отставай. Завтра ей позвони. И на жизнь побольше жалуйся. Пусть думает, что мы бедные. А то сама в шоколаде живёт, мать тоже к себе пристроила, а брат, значит, должен копейки считать?

— Доведёт меня Степан до белого каления! — ворчал муж. — И ведь нравится ему глумиться над людьми! Прямо удовольствие от этого получает. Раньше, когда как все жил, он такой не был.