Книга Беседы с палачом. Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме - Геннадий Тираспольский

6. Умерщвление голодом применялось как по отношению к внешним, так и внутренним врагам Древнего Рима.

Описание казни одного внешнего супостата находим у Плутарха: «После триумфа его[382] отвели в тюрьму, где одни стражники сорвали с него одежду, другие, спеша завладеть золотыми серьгами, разодрали ему мочки ушей, после чего его голым бросили в яму, и он, полный страха, но насмешливо улыбаясь, сказал: “О Геракл, какая холодная у вас баня!”. Шесть дней боролся он с голодом и до последнего часа цеплялся за жизнь…».[383]

«Гай Папий взял[384] Нолу благодаря измене и объявил двум тысячам римлян, находившимся в ней: если они перейдут на его сторону, он примет их в своё войско, — рассказывал о событиях древнеримской гражданской войны Аппиан. — Они перешли и служили под начальством Папия. Командиры их, не подчинившиеся приказанию, взяты были в плен, и Папий уморил их голодом».[385]

У политических врагов голодные муки и корчи были ничуть не меньше, чем у военных. Как рассказывал Тацит, после расправы императора Тиберия над Гаем Азинием Галлом «умерщвляется[386] Друз, который поддерживал себя жалкой пищей, поедая набивку своего тюфяка…».[387] К истязанию голодом несчастного внука, тщетно молящего хоть о какой-нибудь пище для поддержания жизни, по распоряжению заботливого дедушки были добавлены обжигающие удары плетью центуриона и пинки рабов, которыми щедро осыпали умирающего[388] (ср. доброжелательную оценку личности и деятельности Тиберия[389]).

Успешно истреблялся голодом и докучливый классовый враг. «Оказавшись не силах прорваться,[390] он[391] вновь бежал в Перузию; подсчитав, сколько осталось продовольствия, Луций запретил давать его рабам и велел следить, чтобы они не убегали из города и не дали бы знать врагам о тяжёлом положении осаждённых. Рабы толпами бродили в самом городе и у городской стены, падая от голода на землю, питаясь травой или зелёной листвой; умерших Луций велел зарывать в продолговатых ямах…».[392]

По словам Флора, консул Марк Перперна, подавив одно из выступлений мятежных рабов, «заморил их голодом…».[393]

7. Растерзание хищными рыбами. Вольноотпущенник Ведий Поллион, ставший римским всадником и другом Октавиана Августа, бросал провинившихся рабов в пруд на съедение муренам, наблюдая, как свирепые хищники разрывают живых людей на куски.[394]

Напомним, что змеевидная мурена достигает длины до трёх метров, а её мощные зубы иногда настолько велики, что мешают ей полностью закрыть пасть. Этих чудищ разводили в городских прудах из-за их мяса, которое, как видно из сочинений Марциала и Горация, было лакомым яством римлян (см.,[395] .[396]

8. Подвешивание на крюке бегло упомянуто в комедии Плавта «Раб-обманщик» («Pseudolus»), когда сутенёр Баллион, давая проститутке Эсхродоре поручение усердно обслужить мясников, угрожает ей: «Если нынче не наполню я мясными тушами / Трёх больших крюков, то завтра надену я тебя на крюк…».[397]

О том, что это не пустая угроза, свидетельствует упоминание о такой же казни у Ювенала:

…И тот, кто тебя обманул, в западню попадётся Тоже и в мрачной тюрьме попадёт на крючок его тело….[398]

9. Растерзание собаками. Как глумливая расправа, наряду с сожжением в качестве ночных осветительных факелов (см. выше), применялось императором Нероном по отношению к гонимым в то время христианам, которых «облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзанынасмерть собаками»[399] (подробнее о гонениях на христиан со стороны римских императоров см.,[400] [401]).

10. Насильственное кровопускание. При помощи такой казни была умерщвлена Октавия Клавдия, жена Нерона. Последний, воспылав страстью к уже дважды побывавшей замужем Поппее Сабине (Младшей), сослал Октавию, не достигшую двадцатилетнего возраста, на остров Пандатерию. «Пошло немного дней, и ей объявляют, что она должна умереть…Её связывают и вскрывают ей вены на руках и ногах; но так как стеснённая страхом кровь вытекала из надрезанных мест слишком медленно, смерть ускоряют паром в жарко натопленной бане. К этому злодеянию была добавлена ещё более отвратительная свирепость: отрезанную и доставленную в Рим голову Октавии показали Поппее».[402]

Однако для Поппеи сия эпопея закончилась не менее плачевно. Её, больную и беременную, ударом ноги в живот прикончил тот же Нерон, которого она опрометчиво осыпала упрёками за то, что он слишком поздно вернулся со скачек.[403] Экий, однако, футболист…

К чести мыслящих римлян, они выказывали к Нерону (баловавшемуся не только футзалом, но и стишками) крайнее презрение. Вот что сообщал Светоний о древнеримском поэте Марке Аннее Лукане, авторе поэмы «Фарсалия»: «Однажды в общественном отхожем месте, испустив ветры с громким звуком, он произнёс полустишие Нерона