Книга Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Непосредственным же критикам пьесы Сталин посчитал необходимым особо разъяснить, в чем они не правы. Он телеграфировал маршалу Тимошенко: «Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука "Фронт" получил. В оценке пьесы вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии»[60].

Кто бы возразил против необходимости устранять недостатки и улучшать кадровый состав армии? За исключением погрязшей в косности небольшой части «старых боевых коней», командные кадры без озлобления знакомились с пьесой и так ее назначение и понимали.

Генерал С.М. Штеменко, служивший в это время заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба, вспоминал, что, несмотря на крайний дефицит времени, с пьесой ознакомились даже самые занятые: «Всей душой мы были на стороне молодого Огнева и высказывались против Горлова. Мы, генштабовская молодежь, если можно так сказать о людях среднего руководящего звена и еще не старых по возрасту, восприняли "Фронт" как выражение политики партии, как ее призыв к повышению уровня нашего военного искусства и методов руководства войсками»[61].

Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов, бывший в описываемые дни на Брянском фронте начальником штаба армии, вспоминал, что публикация пьесы кое-кого повергла в замешательство из-за своего критического заряда. Но он и его коллеги — старшие командиры, прошедшие все испытания первого года войны, не разделяли опасений. «Для нас, — писал Бирюзов, — была совершенно очевидна необходимость развенчать дутый авторитет людей, которые оказались неспособными руководить войсками в сложных условиях внезапного нападения превосходящих сил врага и не желали делать правильные выводы из своих ошибок»[62].

Такие суждения были правильны по существу, но их авторам было явно невдомек, по каким подлинным мотивам была опубликована пьеса. И это лишний раз доказывает, что дымовая завеса сработала, Сталину его замысел полностью удался.

На его реализацию работал весь пропагандистский аппарат и Вооруженных Сил, и государства в целом. Во всех центральных газетах была опубликована рецензия на пьесу, подготовленная в аппарате Главного политуправления РККА под руководством кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова, с высокой оценкой ее художественных достоинств, злободневности, воспитательного значения. Как и саму пьесу, ее вождь отредактировал лично. Такому редактору и такой рецензии мог позавидовать любой драматург.

Буквально через несколько дней в театрах страны начались репетиции. В Москве «Фронт» ставили сразу четыре театра — Малый, MXAT, Театр Вахтангова и Театр драмы. Наконец, в срочном порядке приступили к созданию одноименного фильма. Корнейчук уже в 1943 г. удостоился за пьесу «Фронт» Сталинской премии. Такую же награду получили и авторы фильма, и актеры, сыгравшие в нем главные роли.

Должно согласиться с выводом историка А.А. Печенкина, первым выявившего сталинскую переписку по поводу пьесы «Фронт»: «...Осенью 1942 г. Верховный Главнокомандующий решил важную пропагандистскую задачу, по-своему объяснив причины военных неудач Красной Армии»[63].

Но Сталин был искушенным политиком и понимал, что лобовая, прямолинейная пропаганда воздействует не на всех. Он, в частности, не был уверен в том, что с его версией согласятся высшие военные. Выше мы уже ссылались на разговор вождя с командующим Западным фронтом генералом Коневым. Дополнительные подробности, которыми Иван Степанович, уже будучи маршалом, поделился с писателем К.М. Симоновым, проливают новый свет на ту решимость, с какой Сталин гнул свою линию. Узнав о негативной оценке пьесы, он сердито прервал Конева: «Ничего вы не понимаете. Это политический вопрос, политическая необходимость. В этой пьесе идет борьба с отжившим, устарелым, с теми, кто тянет нас назад. Это хорошая пьеса, в ней правильно поставлен вопрос».

«Тут у меня, — продолжает рассказ маршал, — сорвалась фраза, что я не защищаю Горлова, я скорей из людей, которых подразумевают под Огневым, но в пьесе мне все это не нравится.

Тут Сталин окончательно взъелся на меня:

— Ну да, вы Огнев! Вы не Огнев, вы зазнались. Вы уже тоже зазнались. Вы зарвались, зазнались. Вы военные, вы всё понимаете, вы всё знаете, а мы, гражданские, не понимаем. Мы лучше вас это понимаем, что надо и что не надо.

Он еще несколько раз возвращался к тому, что я зазнался, и пушил меня, горячо настаивая на правильности и полезности пьесы Корнейчука»[64].

Верховный с обычно не свойственной ему страстью взялся и за присутствовавшего здесь же Г.К. Жукова, добиваясь его мнения о пьесе. Но тот поступил благоразумно и уклонился от ответа, сославшись на то, что еще не читал ее.

Вероятно, этот разговор с Коневым как раз и заставил Сталина дать указание всем членам военных советов фронтов опросить командующих и других генералов руководящего состава и утвердить в их сознании нужное, единственно правильное представление о пьесе Корнейчука. К тем же, кто, подобно упомянутому выше генералу И.П. Камере, не побоялся высказать собственное, идущее вразрез с начальническим, мнение, отнесся с подозрением.

«В следующий мой приезд в Москву, — вспоминал Конев, — Сталин спрашивает меня, кто такой Камера. Пришлось долго убеждать, что это хороший, сильный командующий артиллерией фронта с большими заслугами в прошлом, таким образом отстаивать Камеру. Это удалось сделать, но, повернись все немного по-другому, отзыв о пьесе Корнейчука мог ему дорого обойтись».

Возвращаясь от драматургии к жизненной практике, следует сказать, что Сталин при всем желании не мог бы ограничиться одной пропагандистской кампанией по развенчанию проваливших дело военных кадров (среди которых были, разумеется, не только выдвинувшиеся в годы Гражданской войны, но и значительно позже). Суровая боевая действительность потребовала коренного обновления персонального состава командующих фронтами, армиями, соединениями Красной Армии. Только на должностях командующих фронтами за первые 14 месяцев войны побывало 36 человек (из 43 за всю войну). Корпус командующих фронтами, по существу, сформировался лишь к осени 1942 г. В последующие 32 месяца войны такое высокое назначение получили всего семь новых военачальников.

Наиболее значимым было назначение 26 августа 1942 г. первым заместителем народного комиссара обороны генерала армии Г.К. Жукова. Еще с довоенных времен эту должность занимал Маршал Советского Союза С.М. Буденный. То есть Сталин показал, что он и в жизни собирается Горловых менять на Огневых.