Книга Мститель. Долг офицера - Валерий Шмаев

Немцы будут массово уничтожать евреев. Все бойцы моего отряда будут евреи. Никого другого я в отряд брать не буду. Это я сделаю для того, чтобы ко мне было больше доверия с нашей стороны, и для того, чтобы никто из бойцов моего отряда не смог сдаться в плен. Группа старшины будет группой для связи с тобой. Выход на меня, повторяю, только через него. Ни с кем больше я контактировать не буду. Это единственное и обязательное правило. Позывной старшины так и оставим «Старшина», остальные бойцы получат позывные внутри группы. Это делается для того, чтобы никто даже внутри группы или отряда не знал наших имен. И последнее. Если от вас не будет известий три месяца, «Старшина» пойдет за линию фронта сам или я буду искать другой выход.

Теперь дальше. Сейчас у тебя сорок семь человек. Предложи большей части людей, распределив продукты, выдвигаться самостоятельно. После того, как отберешь тех людей, которых я тебе назвал. Можешь отдать большую часть продуктов и немецкие винтовки, отгрузим еще сто банок тушенки из расчета три банки на руки. Тебе дополнительно еще сто банок, мне все равно в грузовике место свободное нужно. Оставшихся с тобой бойцов переодевай в немецкую форму и вооружай автоматами. Заберешь одну машину и мотоцикл с коляской и пулеметом.

Твоя группа должна быть не больше двадцати человек. Оба ППД отдам тебе, не жалко, ящик немецких гранат у меня лишний, но тебе не хватит. Сделаю я тебе подарок, но пешком до этого подарка тебе далековато, вот смотри по карте. Если брать по шоссе, четвертый поворот направо, через десять километров после второй деревни тоже направо и почти до упора. Дорога будет тупиковая, после поворота проходишь деревню, затем вторую, третья совсем маленькая, после четвертой деревни дорога пойдет по лесу. Километра через три, в лесу справа, будет небольшое озеро. На берегу озера лежат два здоровых камня, становишься спиной к левому камню и отмеряешь сто пятьдесят два шага. Мы там прикопали ящик с винтарями, РПД, пяток «Наганов», боеприпасы, гранаты, продукты и немного медикаментов. Продукты из расчета на двадцать человек на неделю.

Извини, больше нет, и так тебе свою заначку отдаю. Карту не дам, у меня одна, нарисуй копию. После второго поворота в первых двух деревнях были немцы, но, похоже, только ночевали. Во второй деревне мы с «Третьим» вчера немного нахулиганили. Зарезали двух часовых и угнали мотоцикл – надоело пешком ходить. На основной дороге, вот в этой деревне, троих фельджандармов вчера вечером – не люблю, когда маленьких девочек обижают. Но все без шума, ножами.

На мотоцикл сажай в форме СС, и чтобы у борта машины тоже сидели эсэсовцы. К ним обычно очень не любят цепляться. Рассаживай бойцов так, чтобы на виду были в одной форме, может, проскочишь. Лучше всего будет, если прицепишься к какой-нибудь колонне на марше. Маршевые колонны редко тормозят. Для тебя есть только одна опасность – фельджандармы. Это патрули на мотоциклах в такой же форме, как у нас.

Остающимся можешь сказать, что едете забирать секретные документы Полоцкого укрепрайона. Тех, кто пойдет пешком, уже к завтрашнему вечеру переловят и перебьют, а кого-то обязательно возьмут живым. Так что пусть немцы тебя в другой стороне ищут. И не надо на меня так смотреть. Что ты на меня вылупился? Всех не спасем.

Вы все через пяток месяцев должны были погибнуть от голода и холода в концентрационных лагерях. Зимой ни у кого шансов нет, а вы все в летнем обмундировании. Или ты думаешь, немцы тебя одевать будут? Ты сам только что из лагеря. Долго ты на такой кормежке протянешь? На вторую машину горючки не хватит, а пойдете пешком все, всех и перебьют. Немцы хорошо организованы. Пару рот прочесывания с разных направлений выдвинут и всех за сутки переловят. Для меня главное, чтобы ты дошел до наших войск, а я еще здесь немного пошумлю, чтобы они тебя по дороге на Полоцк ловили.

В пути обязательно собирай документы и личные жетоны убитых тобой немцев. Не брезгуй деньгами и личными вещами. Обязательно забирай письма, даже не дописанные, приказы, если попадутся – награды, значки и вообще любые мелочи. Все, что может представлять интерес для командования, НКВД и разведки. Какой-никакой, а результат, пригодится, когда к нашим выйдешь. Не тебе, так разведке, которая потом к немцам пойдет. Можешь так следователю, который тебя будет допрашивать, объяснить. Те документы, что мы за двое суток собрали, тебе отдадим, может, зачтутся тебе, а себе мы еще соберем.

Никифоров. Если пойдешь с нами, выбери из знакомцев еще двоих. Нужны хозяйственные, деревенские, рукастые мужики. Если смогут обращаться с топором – здорово, но лучше, конечно, саперы, и водитель еще один не помешает.

Старшина. Дай команду снять брезент с грузовика, с которого бензин слили, прикроем тех, кто в кузове поедет, да и помягче, все не на банках и ящиках сидеть. Отгружай тушенку. Лопаты в каждый грузовик закинь. Пригодятся. На все про все у нас два часа. Надо набить землей гимнастерки и нательные рубахи и уложить получившиеся мешки вдоль бортов грузовика лейтенанта. Пули точно удержат, на мешки сзади поставьте второй пулемет.

Лейтенант. Когда дойдешь до оружия, машину отгони оттуда подальше, если сможешь, хотя бы на пятьсот метров, а мотоцикл утопи. Иди в сторону Москвы. Несколько дней назад немцы взяли Новгород и идут на Ленинград. Ни в коем случае не двигайся дальше на машине. Ближе к фронту контроль над дорогами усиливается, нарвешься почти сразу, а ты живой дойти должен. Все, за работу.

Никифоров

Я пойду. Со старшиной я куда угодно пойду, а сейчас уже и поеду, и саперов возьму. Есть у меня двое знакомцев на примете, рукастее некуда, и водитель есть. Хороший водитель, надежный. Как только капитан этот появился, все сразу поменялось. Утром еще скотиной бессловесной были, за миску баланды глотки друг другу рвали. Саша не дожил, четыре дня назад на немца бросился, так его собаками затравили и в канаву сбросили, как падаль какую. А война – она и здесь война. Тем более я здесь нужен, пока еще до фронта дойдем, а здесь вон этот фронт, никуда ходить не надо. Сел и поехал. Немцев убитых я увидел и сам в лес их таскал. Ничего, и сам убью, никуда они не денутся, но главное я уже видел. Того немца, что Сашу убил, собственными руками раздевал и плюнул на него. Я за это с капитаном куда угодно пойду, хоть в огонь босиком. С ним можно.

25 июля 1941 года. Вечер. Пока еще «Четвертый»

Я остался. Это был шанс. Манюсенький, эфемерный, призрачный, но шанс, и сложностей не возникало. Все рвались на фронт, к нашим. Я бы тоже туда рвался, но знаю, что со мной будет там, за линией фронта, где сражаются и умирают тысячи простых солдат. Сначала будут люди, которые отберут у меня оружие и вежливо, чуть ли не с поклонами и подобострастными улыбками, сменяя друг друга в бесконечном калейдоскопе инстанций, привезут в неприметный двухэтажный особняк на одной из тихих московских улиц. Потом будут лестницы, коридоры и строгие, с красными ковровыми дорожками и дубовыми дверями кабинеты, и, наконец, этот кабинет, с большим столом, затянутым зеленым сукном.

Вежливый человек с благородной проседью в коротких волосах, внимательно выслушает мои сбивчивые и невнятные объяснения, поглядывая на меня пристальным взглядом стальных глаз. Задаст пару незначительных вопросов, протянет руку и возьмет трубку телефона. Затем в кабинет войдут другие люди и отведут меня на два этажа ниже, где в тиши и смертельном ужасе бетонного подвала сержант или лейтенант НКВД будет задавать мне бесконечные и несправедливые вопросы, требуя подписать собственный приговор. И я все равно подпишу его, и все это закончится в другом коридоре этого бесконечного подвала.