Книга От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы - Абрам Рейтблат

В 1860-е гг., с ростом числа библиотек для чтения и увеличением аудитории, они становятся постоянным компонентом городского образа жизни, входят в быт166. Позднее в формах своей деятельности они следуют возникшим еще в конце XVIII в., а в 1860-е гг. модифицированным и тиражированным образцам. Помимо уже упомянутых, широкой известностью пользовались обладавшие богатым книжным фондом московские библиотеки Н.Н. Улитина (возникла в 1840-х гг., позднее принадлежала его наследникам и просуществовала до конца века), А.Ф. Черенина (с 1859 г. по 1870-е гг.), А.Ф. Ушакова (с 1865 г. по конец 1870-х гг.), М.А. Вивьена (1880-е гг.); библиотеки Л.Д. Кашкина в Твери, П.Н. Аносова в Воронеже (была основана Д.А. Кашкиным не позднее 1840 г.), М.А. Фронштейна в Ростове-на-Дону, Е.П. Распопова в Одессе, В.М. Истомина в Варшаве, П.И. Макушина в Томске «с прекрасным подбором книг по всем отраслям знания»167 и др.

Некоторое представление о темпах роста числа библиотек для чтения могут дать сведения по Москве (данные только по библиотекам с фондом русскоязычных книг): в 1851 г. их было 2, в 1866 г. – 9, в 1880 г. – 32, а в 1900 г. – 40168. По весьма неполным официальным данным (нет сведений по Петербургу, Москве и нескольким губерниям), в 1882 г. в Российской империи было 517 библиотек разных типов, в том числе 286 библиотек и кабинетов для чтения, то есть 55% общего числа. Большая часть библиотек для чтения существовала при книжных магазинах (188 из 226, то есть 66%)169. «Библиотеки при книжных магазинах, кроме прямого дохода (от подписной платы), приносили еще косвенный доход, поскольку привлекали покупателя и расширяли книготорговый оборот»170.

Если учесть, что в Петербурге в 1881 г. было 30 библиотек для чтения171, а в Москве, как указывалось выше, в 1880 г. – 32, то получится, что общее число библиотек для чтения по стране составляло в 1882 г. примерно 350.

Библиотека для чтения была приличным, «порядочным» способом получения денег для лиц привилегированных сословий – дворянства, чиновничества, интеллигенции. Она позволяла совмещать приобретение денег на жизнь с достаточно престижной, «чистой», а нередко и просветительской деятельностью. Именно этим объясняется высокая доля представителей указанных сословий среди владельцев библиотек для чтения. Характерно, что нередко в качестве содержателей библиотек для чтения выступали литераторы – помимо уже упомянутого И.С. Никитина можно назвать также Ф.А. Арсеньева, П.В. Засодимского, А.И. Эртеля, А.А. Соколова, Ф.В. Домбровского, Д.С. Дмитриева и др.172. В 1882 г. 50% владельцев библиотек принадлежали к привилегированным сословиям и профессиям (дворяне, чиновники, военные, учителя, врачи и т.п.), 37% составляли купцы и мещане, 13% – представители других групп и сословий (крестьяне, священнослужители, иностранные подданные и т.п.). Значительную часть владельцев библиотек составляли женщины (29%). Среди владельцев библиотек для чтения, не совмещенных с книжными магазинами, доля представителей привилегированных сословий была еще выше (62%)173.

Для характеристики деятельности библиотек для чтения большое значение имеет информация о составе их фондов. Чтобы получить репрезентативные данные по этому вопросу, мы проанализировали печатные каталоги библиотек для чтения за один из периодов их деятельности. В выборку вошли все имеющиеся в Российской государственной библиотеке каталоги 1879—1881 гг. (31). Анализ показал, что обычно фонд состоял из 2—3 тысяч названий, причем на долю художественной и детской литературы приходилось 60—70% фонда. Однако в некоторых столичных библиотеках объем фонда резко превышал средний уровень, а в некоторых провинциальных был существенно ниже его. Так, в библиотеке М.А. Вивьена в Москве было около 9 тыс. книг, а в библиотеке П.А. Хворова в Саратове – всего 351. Значительное место в фонде занимали журналы. Как правило, выписывалось не менее 10 названий журналов, прежде всего толстых универсальных ежемесячников («Отечественные записки», «Дело», «Вестник Европы», «Русский вестник», «Русская мысль» и др.).

Каталоги демонстрируют цельность и продуманность подбора книг, довольно высокую степень полноты комплектования по избранным направлениям. Выявилось, что существует высокая степень согласованности, совпадения состава фондов, что, несомненно, отражает учет читательских вкусов, ориентацию на популярные произведения. Ряд книг (и не только классиков) был во всех или почти во всех библиотеках. В указанные годы из современных русских писателей, судя по каталогам, наибольшим спросом в библиотеках для чтения пользовались такие авторы, как Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, П.Д. Боборыкин, Ф.М. Достоевский, В.В. Крестовский, А.К. Шеллер-Михайлов, В.П. Мещерский, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.А. Лейкин, Д.В. Григорович, Н.С. Лесков.

Преобладала в фонде зарубежная проза. Во всех библиотеках имелись книги таких зарубежных прозаиков, как Б. Ауэрбах, А. Ашар, О. де Бальзак, А. Бело, Э. Берте, Г. Бичер-Стоу, Г. Борн, Ф. Брет Гарт, Ф. де Буагобе, Э. Булвер-Литтон, Ж. Bерн, Э. Габорио, Ф. Герштеккер, графиня Даш, Ч. Диккенс, А. Доде, А. Дюма, Жорж Санд, В. Кобб, П. де Кок, У. Коллинз, Э. Лабулэ, А. Лео, Е. Марлитт, К. де Монтепен, П. Понсон дю Террайль, Г. Самаров, Э. Сю, Э. Троллоп, П. Феваль, Ф. Шпильгаген, Г. Эмар, Эркман-Шатриан, причем таких авторов, как Габорио, Дюма, Монтепен, Поль де Кок, Террайль, Шпильгаген и Эмар на библиотеку нередко приходилось по 15—20 различных произведений.

Если какое-либо издание вдруг становилось литературным «боевиком», оно сразу же попадало во все библиотеки, как это произошло, например, со следующими совершенно забытыми сейчас книгами: Алеева Н. [Утина Н.И.] Два мира. СПб., 1875; Тимофеев Н.П. Записки следователя. СПб., 1872; Преображенский Н. Из кулька в рогожку. СПб., 1873; Ксено. Тайны турецкого двора. СПб., 1874; Мелек-Ханум. 30 лет в турецких гаремах. СПб., 1874, и др.