Книга Египетская мифология - Макс Мюллер

Рис 68. «Маленький Пта»

Рис 69. Неизвестное божество

Четыре ветра также считались божествами. Северный ветер олицетворялся бараном или быком с четырьмя головами, хотя иногда попадаются другие варианты. Восточный ветер – сокол, возможно, потому, что бог-солнце восходит на востоке. Южный и западный ветры обнаруживали свой обжигающий характер наличием головы или тела льва или змеи соответственно. Многие из этих признаков учетверены, так как четыре было небесным числом; иногда их число и больше [132]. Часто все четыре ветра имели облик или голову барана, как намек на слово «bai» («душа, дыхание»). Ветры обычно крылатые. Их имена известны только по очень позднему периоду.

Рис. 70. Восточный и западный ветры

По аналогии с четырьмя «душами» или баранами, олицетворявшими ветры, в греческий период богов четырех элементов попытались представить также как баранов. Эти божества – Ра (солнце и огонь), Шу (воздух), Геб (земля) и Осирис (вода). Возможно, бог-солнце с четырьмя бараньими головами послужил еще одной основой для этого представления, которое, вероятно, тогдашние теологи связывали также с бараном из Мендеса, как представляющего всю природу, и т. д.

Особые боги воплощали двадцать четыре часа суток [133]. Хотя тридцать дней месяца не были персонифицированы, каждый помещался под покровительство хорошо известного бога, а первый, что достаточно характерно, под покровительство бога-луны Тота, как великого регулятора времени.

Рис. 71. Бог-воздух Шу-Ху с южным и северным ветрами

Растительная жизнь, вероятно, воплощалась в Осирисе, поскольку он символизировал воскресение из мертвых. Особо поклонялись богине урожая змее Рененутет (позднее произносившейся Ремутет), то есть «Поднимающейся богине». Восьмой месяц (Pha-rmuthi в более позднем произношении) был посвящен ей, очевидно, потому, что когда-то на него выпадал урожай [134]. Бог зерна, Непри (или в женском роде Непрет, которую иногда идентифицировали с Рененутет), – более поэтическая абстракция подобно богам изобилия и избытка (Ху, Зефа) и др. Всех их, включая Непри, часто изображали как толстяков, подобных богу-Нилу, с которым их часто связывают. Богиня-поле несет на голове зеленое поле. Тенемет, похоже, была покровительницей «опьяняющего напитка» [135] и также богиней выпечных изделий [136].

Рис. 72. Час

Рис. 73. Непри, бог-зерно, увенчанный колосьями

Мы можем закончить наше перечисление богов природы персонификацией четырех чувств, которые изображались в виде людей, несущих на головах орган того или иного чувства. Они часто сопровождали бога-солнце, возможно, в его функции создателя всех вещей. Это божества Ху («Чувство, Мудрость»; часто смешивают с Ху, «Изобилие»), Са(у) или Сиа(у) («Вкус»), Маа (?) («Зрение») и Созем (позднее Содем, Сотем, «Слух»). Первые два также символизировали мудрость. Хеку («Колдовство») персонифицировали подобным же образом [137], как Нехес («Бодрствование (?), Пробуждение (?)»); они оба часто сопровождали бога-солнце в его ладье (рис. 11). Вдобавок к этим мужским абстракциям мы иногда [138] находим женские воплощения «Радости» (Aut-(y?)eb) и «Счастья» (Hetpet). О странном развитии Маат («Справедливости») см. ниже. Страны и города имели женские персонификации, как, например, Нехбет. Естественно, однако, что эти абстрактные божества играли незначительную роль в египетской мифологии, и их роль была просто ничтожной по сравнению с подобными им божествами, которые входили в определенные религиозные системы.

Рис. 74. Богиня-поле

Глава 4

Некоторые космические и космогонические мифы

I. Создание мира и людей

Наиболее полный текст о создании мира – гимн, который сохранился только на копии папируса, написанного в царствование Александра II [139] (310 г. до н. э.), но который, похоже, восходит к значительно более ранним оригиналам.

Книга, содержащая сведения о происхождении бога-солнца и свергнутого Апопа

Владыка всего сущего сказал после того, как был создан:«Я – тот, кто возник как Хепри [140].Когда я созидал, тогда (только) все было создано.Все, что было создано, появилось после того, как возник я.Все, что возникло в великом множестве, вышло из моих уст [141].

Небо не было создано,Земля не была создана,Не было еще сушиИ змей в том месте [142].

Я создал их (вариант: там) в первозданном хаосе из (его) небытия.Когда я не нашел места, где я мог бы встать,Я подумал мудро (?) в своем сердце,Я размыслил в своей душе (?) иЯ создал все сущее [143], я один.

Я еще не выплюнул Шу,Я еще не изрыгнул Тефнут [144],Никто еще не возник, кто творил бы (?) со мной.(Затем) я создал в своем собственном сердце [145];

Было образовано много (сущего?) [146],Формы форм в формах детей,(И) в формах их детей.(Я есть тот, кто совокупился со своей рукой,Кто сожительствовал со своей дланью [147] [до тех пор, пока]Семя не попало ко мне в рот.)То, что я извергнул, был Шу,Что я выплюнул, была Тефнут.Мой отец, хаос, послал их [148].Мой глаз следил за ними сквозь века и века (?) [149],Когда (они) отделились от меня. После того как я былсоздан как единственный (бог) [150],Три бога (отделились) от меня, (с тех пор как?) я появилсяна земле.Шу и Тефнут именовали себя хаосом, в котором они были.Они вернули мне (обратно) мой глаз,После того как я объединил свои члены [151]. Я заплакал надними —И возникли люди (таким образом) из моих слез, которыепролились из моего глаза.Он затаил зло против меня, после того как пришел(обратно),Когда он обнаружил, что я поставил свой другой (глаз) наего место,(И) я возвратил его на место сверкающим глазом;Я передвинул его место на моем лице затем,Чтобы он управлял всей этой землей [152].Я возник из корней.Я создал всех гадов и все, что воссуществовало вместе сними [153].Шу и Тефнут породили (Геба) и Нут.Геб и Нут породили Осириса, Гора (того, перед лишениемглаза)(?), Сета, Исиду и Нефтиду из одного чрева,Одного за другим;Их детей много на этой земле».

Подобно большинству древних восточных текстов, касающихся проблемы космогонии, это попытка использовать различные традиции самого противоречивого характера. Мы видим, например, что текст начинается с утверждения, что первозданный хаос был занят странными чудовищами, или «гадами», среди которых возник бог-солнце. В то время как еще одна теория, очевидно намного более современная, рассматривала солнечное божество как самое первое существо и как создателя всего сущего, так что бог-солнце создал прежде всего этих первозданных чудовищ [154]. С образованием солнцем первой пары космических богов поэт свободно связывает совершенно иную теорию, что создание обычной жизни или существующего порядка мира началось с потери глаза божеством. Он также упоминает различные интерпретации этого мифа, о которых мы поговорим ниже: а) утраченный глаз высшего бога блуждает повсюду как солнце; b) он возвращен на свое прежнее место, как дневное солнце Шу и Тефнут, очевидно в качестве солярных и небесных божеств, которые удерживают солнце на его месте; с) ссора между блуждающим глазом и другим, которым божества его заменили, и борьба с их отцом, великим космическим божеством, предоставляет необозримое пространство для различных интерпретаций этой легенды. Поэт не пытается согласовать эти интерпретации; для него самое важное – создание человечества. Самая древняя теория, что человек создан из божественной субстанции, проистекающей из глаза, который был утрачен или поврежден в каком-то приключении создателя, дальше выстраивается неясно. И гимн придерживается, скорее, версии, которая приписывает создание человека более мирной эманации из слез божественного глаза: каламбур, основанный на схожести между remy, «плакать» и romet, rome(t), «человек», возникавший очень часто в египетской литературе после 2000 г. до н. э. Гимн принимает реалистическую интерпретацию создания человечества и всего сущего лучами солнца [155]. В заключительных строках, однако, текст выдвигает еще одну теорию: люди являются потомками более поздних божественных поколений. Они, так сказать, девальвированные боги, в особенности связанные с Осирисом, источником смерти и предком смертных людей. Это стремление сжато выразить различные космогонические теории и традиции в немногих словах просматривается также в других мифах, но мы не рассматриваем их здесь. Наше торопливое исследование текста успешно показывает, насколько невероятно было для поэта-жреца построить рациональную теорию творения на таком противоречивом материале.