Книга Постарайся не дышать - Холли Седдон

* * *

– Как приятно, что вы оба здесь! – Потянувшись через стол, Сью накрыла ладонью его руку, чем немало его удивила.

Фиона отпила большой глоток виноградного напитка, призванного заменить вино.

– Мне бы так хотелось видеть вас чаще! – продолжала Сью. Кончик носа выдавал ее: за обедом Сью успела выпить.

– Мы живем в двух шагах, – вмешалась Фиона. – Приезжайте в любое время!

– Спасибо, дорогая! – Рука Сью, выпустив пальцы Джейкоба, плавно переместилась на покрытые салфеткой колени. – Не хочу мешать. Молодоженам нужно больше времени наедине.

– Господи, какие же мы молодожены! – воскликнула Фиона, пытаясь удержать поползшие вверх брови. – Мы и так постоянно вдвоем. Куда уж нам больше времени.

– Ну хорошо, – слабо улыбнулась Сью. – Тогда я, может быть, заеду как-нибудь, когда ты уйдешь в декрет? – спросила она, обращаясь больше к сыну, чем к невестке.

Джейкоб с тревогой взглянул на жену:

– Я уверен, что Фиона будет очень рада. Правда, Фи?

– Заезжайте в любое время, Сью!

– Тебя мы тоже ждем, пап, тем более что ты теперь на пенсии, – добавил он и отпил еще глоток. Вино в бокале было кроваво-красным.

– Спасибо, Джейкоб, – ответил Грэхем, вращая свой бокал с вином. – Спасибо, Фиона. – Он коротко улыбнулся сыну и заметно дольше – невестке, так что она в конце концов заморгала и, опустив глаза в тарелку, принялась старательно резать запеченный картофель.

– Я сейчас на корте каждый день, – продолжал Грэхем, снова обращаясь к сыну. – Может, сыграем как-нибудь?

Корт… в глубоком детстве – до того, как он впервые попал туда и узнал, что в действительности это просто размеченный белыми линиями участок земли, – корт представлялся ему дворцом, куда разрешалось входить только самым умным, достойным и мужественным. И среди этих счастливчиков был Саймон. Первый претендент на стоявший в корте трон. Старший брат относился к своему положению крайне серьезно; перед выходом, стоя внизу в холле с миниатюрной ракеткой, аккуратно поправлял белые носки с зеленой каймой. Вылитый отец, только спина прямее, ноги буквой «Х» и разговоров меньше.

Джейкоб ожидал, что когда-нибудь наступит и его очередь, но этого не случилось, хотя Том совершенно точно ходил с ними на корт несколько раз. Сам он тогда занимался дзюдо и пытался не чувствовать себя изгоем. Игры с мячом никогда не были его сильной стороной.

Нет ничего удивительного, что отец на корте каждый день: ведь в нем все время борются стремления к здоровому образу жизни и всякого рода излишествам. Он галлонами глушит виски и вино, но ежедневно выкладывается на корте. За вторым завтраком накладывает внушительные шматки тягучего сыра с приставкой «гурмэ» на еще более внушительные ломти белого хлеба, но обязательно спит по девять часов в день. Смотрит все телевизионные шоу без разбора и жадно поглощает самые разнообразные книги. Джейкоб больше ни у кого не встречал подобной страсти к чтению – русская классика, триллеры и детективы, научные статьи, руководства по эксплуатации автомобилей, которые уже давно проданы и которые отец к тому же никогда не ремонтировал сам…

Мама говорила, что это из-за многолетней привычки убивать время чтением по дороге на работу. Нынешние менеджеры и управляющие приступают к работе сразу, едва только трогается поезд, – проверяют почту на телефоне или утыкаются в нашпигованный USB-девайсами ноутбук. А Грэхему приходилось дважды в день коротать час в поезде и полчаса в метро.

Джейкоб всем этим совершенно не интересовался. Авторам книг он, к примеру, не доверял. А гонять туда-сюда мячик, особенно с тем, у кого в арсенале безошибочное чутье и долгие годы тренировок… непонятно было, зачем вообще так мучиться.

– Обязательно, пап.

Глава шестнадцатая

Сью
18 июля 1995

Девочки. Когда Сью только вышла за Грэхема, она представляла, как у них будут двое маленьких мальчиков и двое маленьких девочек. Они появлялись один за другим, точно блюда на званом обеде. Мальчики – симпатичные и румяные, как отец; на коленках ярко зеленеют пятна от травы. Носятся по всему дому, гоняют мяч, придумывают разные шалости. Девочки с кукольными личиками – голубые глаза, розовые губки – одеты в одинаковые сарафанчики. Вот Грэхем во дворе играет с мальчиками в футбол; она в это время расчесывает длинные волосы девочек, а потом заплетает аккуратные-преаккуратные, тугие-претугие косички и скрепляет их одинаковыми резинками.

Девочки, которых приводили домой сыновья, были совсем не похожи на ее воображаемых дочек. Они бегали вместе с мальчишками и вообще уже чуть ли не с пеленок обладали изумительной способностью манипулировать окружающими.

Ее девочки были бы совсем другими. Ее девочка.

Время от времени ее настигала внезапная тоска по номеру четвертому. По долгожданному розовому (возможно) цвету. Правда, с ее тремя красавцами-сыновьями грех было жаловаться. К тому же и Грэхем был рад остановиться на трех. Даже более чем. Вот только после первой беременности Сью сразу распланировала вторую, третью и четвертую.

Ей нравилось вынашивать всех своих детей, однако первая беременность была окутана особенным очарованием. Мечты и планы – и, в отличие от последующих, полнейшее неведение.

Главное – родить, думала она, а уход за ребенком проблем не составит. Через месяц, думала Сью, малыш перестанет просыпаться по ночам, а она спокойно влезет в старую одежду при помощи видеокассет Джейн Фонды, заниматься под которые можно днем, пока он спит. К двум годам он приучится к горшку, а там уже и второй ребенок будет на подходе. Так она собиралась продолжать до тех пор, пока четверо цветущих детей не выстроятся рядком по росту, точно отпрыски барона фон Траппа. Мальчик, девочка, мальчик, девочка.

В реальности все шло не по плану – начиная с мучительных родов и до того самого дня, когда Саймон упрямо не желал отправляться первый раз в первый класс. Она ходила в домашнем комбинезоне до шести вечера и едва успевала накраситься к тому времени, как Грэхем парковал машину на подъездной дорожке.

Заниматься ребенком приходилось непрерывно. Жадно впитывая малейшие проявления внимания, Саймон в то же время совершенно их отвергал. Он не отпускал ее от себя ни на шаг до самого вечера, а едва на пороге появлялся Грэхем, принимался лихорадочно ловить взгляд отца.

Сью сроднилась с бесформенными балахонами, а карьера Грэхема резко пошла вверх; он не терял обаяния и уравновешенности, а она медленно сходила с ума.

На то, чтобы пропылесосить одну комнату, требовалось добрых два часа: ребенок непрерывно ревел, и она иногда ему вторила. Уборка откладывалась «на завтра» изо дня в день, и так могло тянуться неделями.

Грэхем никогда не делал замечаний о состоянии квартиры, только медленно обводил все вокруг прищуренным взглядом. По вечерам он уже не торопился домой, как в первые годы супружества, и садился в электричку все позже и позже.