Книга Малюта Скуратов - Дмитрий Володихин

Константин Дмитриевич Поливанов в какой-то степени принадлежал обеим линиям «худородного» дворянства, делавшего карьеру в опричнине, — и линии Михаила Безнина, и линии Малюты Скуратова. Он стал своего рода промежуточной фигурой: поднимался и за счет дельной службы, и за счет участия в карательных акциях.

С его-то истории жизни легче всего будет вернуться к Малюте Скуратову, а заодно и к прочим неродовитым дворянам, пошедшим в опричнине по пути «цепных псов». Ознакомившись с биографиями Безнина, Алферьева, Блудова, нетрудно понять: при Иване IV незнатный дворянин мог сделать большую карьеру, при этом не взявшись за ремесло карателя. Мог не быть Малютой, попросту говоря. Разумеется, ему пришлось бы проламывать путь к высоким назначениям на пределе сил и возможностей, не щадя себя, рискуя собой. Блудов вот, вернувшись в воеводы, голову сложил за отечество… Но возвыситься даже при очень высокой конкуренции стало возможным делом. Требовались лишь воля, энергия и способности. Душегубом становиться не требовалось.

Выходит, при Иване IV «неродословный служилец» избирал для себя душегубство как инструмент карьерного возвышения отнюдь не по необходимости. Нет. Лишь по собственному желанию и в результате осознанного выбора.

В конце концов, не все же обладали способностями Безнина и Блудова.

А наверх, к государю «в приближение», очень хотелось.

Глава третья

РАННИЕ СЛУЖБЫ

Возвращение к судьбе Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского по прозвищу Малюта получится, наверное, парадоксальным. Ранняя опричнина, быть может, строилась без его участия.

На протяжении первых двух с половиной лет в истории опричнины его роль совершенно не прослеживается. Если сравнивать его с тем же Михаилом Андреевичем Безниным, сразу видно: Безнин-то летал выше. Безнин воеводствовал уже в самом первом походе опричного военного корпуса — осенью 1565 года. А вот Малюты там не заметно. Известны некоторые персоны, сопровождавшие Ивана Грозного в его походе к Александровской слободе, из которого и выросла впоследствии опричнина. Так вот, Малюту Скуратова в их числе никто не называет. Известны люди, занимавшиеся отбором опричных кадров «первого призыва» на государев двор и в армию. Но и тут Малюта не у дел. А уж среди чинов опричной Боярской думы его и подавно нет…

Где же он?

В распоряжении историков даже нет данных, свидетельствующих о том, что на протяжении 1565–1567 годов Григорий Лукьянович вообще служил в опричнине. Хоть кем-то. Хоть конюхом, хоть псарем. Возможно, он и попал в опричнину, возможно, он и служил при дворе государя Ивана Васильевича. Но даже если так оно и было (а доказать это в принципе невозможно), то чины его тогда были очень невелики, почти незаметны.

На протяжении 1565–1566 годов активно проявляют себя «отцы-основатели» опричнины, крупные ее деятели, воеводы. Их нетрудно разыскать по источникам.

Боярин Алексей Плещеев-Басманов с сыном Федором отлично видны.

Князь Афанасий Вяземский — тоже на виду.

Крупный опричный деятель Петр Зайцев виден. Блистательный полководец князь Дмитрий Хворостинин в источниках упомянут.

Даже люди помельче — тот же самый Михаил Андреевич Безнин из рода Нащокиных четко прослеживается как один из первых военачальников опричной армии.

Да много кто виден в ранней опричнине…

А вот Малюты нет.

Первые следы его пребывания на опричной службе обнаруживаются без малого через три года после учреждения опричнины.

В сентябре 1567 года большая русская армия под командованием государя Ивана Васильевича отправится на литовско-ливонский фронт. Государь намеревается бросить цвет русского воинства в решительное наступление. Его сопровождает многолюдная свита, — как это уже бывало и еще будет во всех случаях, когда Иван IV выезжал в действующую армию. Монарх едет в сопровождении «государева двора», обратившегося в «государев полк».

Именно с этого момента — не раньше! — можно судить об уровне служебных назначений Григория Лукьяновича.

В «государевом полку», помимо «дворовых воевод», то есть командующих этим полком военачальников, назначены также «воеводы на посылку»; их отправляют для решения административных и частных тактических задач; ниже «воевод на посылку» стоят сменные головы — младшие командиры. Григорий Лукьянович поставлен в список «третьих голов»[83]. 0 худости его рода говорит окружение: рядом с ним, среди тех же «третьих голов», — Василий Грязной. О Грязном однажды высказался сам царь Иван Васильевич: по его словам, «чуть ли не в охотниках с собаками» служил этот человек у князя Ленинского. Так вот, Грязной в данном реестре стоит до Малюты, то есть, как тогда говорили, «честию выше». И Малюта не затевает с ним тяжбы «о местах», признавая, таким образом, старшинство Грязного.

Любопытно, в каких же тогда «охотниках с собаками «были Григорий Лукьянович и его род?

Собственно, среди старших (первых) голов видны люди с аристократическим родословием, настоящая служилая знать, хотя и второго ряда, — трое князей Вяземских, князь Иван Охлябинин, князь Дмитрий Хворостинин, да еще отпрыск старинного боярского рода Иван Плещеев-Очин. Во вторых головах числятся служильцы не столь видные, но всё же, как тогда говорили, из «честных» или «родословных» семейств. А в младших, то есть третьих головах, состоят лишь пятеро дворян, и всё это персоны заведомо худородные. Малюта поставлен предпоследним. «Отечеством» его превосходят не только Грязной, но также Иван Баушев и Василий Ошанин — фигуры незначительные. Ниже Григория Лукьяновича — только Роман Алферьев, о котором уже говорилось выше.

Любопытно: помимо Малюты нет ни единого представителя его рода. Сам он еще не имел достаточного веса, чтобы оказать родственную протекцию членам семейства. А родня Григория Лукьяновича явно стояла на государевой службе еще ниже, чем он.

Стоит припомнить, сколько лет было этому человеку, когда начался поход 1567 года. Самое малое — тридцать. А возможно, и больше. Как оценивать первое для него «именное» назначение, зафиксированное источниками, — одним из многочисленных сменных голов государева полка? Для его возраста — не карьера. Совсем не карьера! Это только первый ее знак.

Доселе не видимый человек стал… едва заметным. Не воевода и не один из старших голов. Но для рядового «дворового сына боярского» и это — неплохой результат. По роду, то есть «по крови», Малюте, его братьям и их потомству не положено подниматься выше. Разве что в виде исключения.

Пост сменного головы в государевом полку должен считаться либо результатом каких-то служебных заслуг, либо результатом родственной протекции. Кто оказал ее Малюте и оказал ли кто-нибудь вообще, определить невозможно.

Итак, до конца 1567 года Григорий Лукьянович и в опричнине — человек небольшой. Выше положенного по происхождению он еще не прыгнул. Однако это назначение сослужило Григорию Лукьяновичу добрую службу. Фактически оно явилось трамплином для стремительного возвышения.