Книга Роман с призраком - Барбара Картленд

— Это не должно случиться! — решительно сказала себе Демелса. — Я должна, просто обязана разрушить коварные планы этой леди.

Но как это сделать?

Ее первой мыслью было рассказать обо всем Джерарду. Но это вызвало бы ряд осложнений.

Во-первых, в комнату Джерарда, в отличие от большинства помещений, не было прямого доступа из потайных ходов.

Раньше дверь была и там, но один из прежних владельцев дома, совершив путешествие в Китай, распорядился убрать в этой комнате резные деревянные панели и поклеить стены великолепными обоями из рисовой бумаги, купленными на Востоке.

Демелсе всегда нравилась эта экзотическая деталь убранства, но теперь она мешала ей беспрепятственно зайти к Джерарду, а пробираться через общий коридор было слишком рискованно.

Кроме того, Джерард едва ли согласился бы вмешиваться в заговор, в котором участвовала красавица, влюбленная в графа Треварнона, и его вероломный слуга.

— Нет, я ничего не скажу об этом Джерарду! — решила после недолгого размышления Демелса.

Но что же делать?

Она долго сидела, прикидывая различные способы спасения своего постояльца, пока наконец не приняла решения.

Граф вернулся со скачек в приподнятом настроении.

Он съел превосходный ленч вместе с другими членами жокейского клуба, Его Величество доверил ему сделать за него ставки, выбрав лошадей по своему усмотрению.

Это позволило графу Треварнону к концу дня вручить королю крупную сумму выигрыша. К тому же в трех заездах из четырех победили лошади, на которых поставил он сам, что принесло ему приличный доход.

Теперь ему предстояло весьма приятно провести вечер — на обеде, где его ожидала новая встреча с Шерис Плимуорт.

Они перебросились несколькими фразами, встретившись в королевской ложе, и Шерис как нельзя яснее дала ему понять, что ждет встречи с неменьшим нетерпением, чем он сам.

Она поразила его своей загадочной красотой, блеском зеленых глаз, неуловимой улыбкой сфинкса.

Разговаривая с леди Плимуорт, граф чувствовал, как его пожирает глазами Сайдел. Но в присутствии короля она при всем желании не могла устроить дикую сцену ревности В этом граф Треварнон не сомневался.

— Проклятие! Как докучливы делаются ревнивые женщины! — пожаловался граф Треварнон лорду Ширну на пути со скачек в жокейский клуб.

— Все женщины ревнивы, — возразил его друг. — Правда, одни ревнуют больше, другие — меньше Треварнон не отвечал, и лорд Ширн добавил:

— Друг мой, будь поосторожнее с Сайдел Блэкфорд! Ходят слухи, что она занимается черной магией и бормочет заклинания над телом петуха, перед тем зарезав его чуть ли не собственноручно.

Почувствовав, что несколько сгустил краски, лорд Ширн поспешил поправиться:

— Насчет петуха я, может быть, и преувеличиваю, но о том, что она колдует, говорят многие Граф Треварнон расхохотался.

— Это было возможно в средние века, но я никак не могу поверить, чтобы в нашу просвещенную эпоху женщина могла заниматься подобной чепухой.

Лорд Ширн промолчал. Он не стал рассказывать, что, пережив краткий и чрезвычайно бурный роман с Сайдел Блэкфорд, на собственном опыте знал: это женщина готова на все, лишь бы добиться своего.

Как и все друзья графа Треварнона, лорд Ширн в душе сожалел, что тот не может завести нормальную семью и зажить спокойной, размеренной жизнью.

Большинство мужчин желали иметь наследника. Что касается графа Треварнона, то при его огромных владениях не иметь сына было просто преступно.

Но, что бы ни думал про себя лорд Ширн, он не мог высказать свои мысли, и вскоре разговор товарищей вновь вернулся к теме скачек.

В гостиной их ждало шампанское и сандвичи, но граф уже достаточно выпил в королевской ложе.

Ненадолго задержавшись поболтать с друзьями, он пошел наверх переодеваться.

Он знал, что камердинер Доусон наверняка приготовил для него ванну. Как приятно было освежиться после жаркого дня, смыть с себя пыль, которой в этот сезон летало в воздухе больше, чем когда-либо на его памяти, ведь стояла настоящая засуха.

Камердинер помог графу Треварнону снять облегающий, превосходно сшитый камзол, который вызывал зависть у самого короля.

— Просто не понимаю, почему на вас этот Вестон кроит все так хорошо, а на меня — так безобразно! — часто сетовал король.

В душе граф Треварнон знал ответ. Виноват был не Вестон, а живот Его Величества, так выросший в последние годы, что ни один портной был бы не в силах придать фигуре короля элегантность.

Когда сегодня король вернулся к этой теме, граф Треварнон ответил:

— А я как раз хотел похвалить наряд Вашего Величества. Вы сегодня выглядите еще импозантнее, чем обычно.

Король горделиво заулыбался. Услышать комплимент от такого знатока, как граф Треварнон, было особенно приятно.

— Прекрасные были скачки, Доусон, — сказал Треварнон.

— Отличные, милорд! — подхватил камердинер Небрежно бросив шейный платок на туалетный сто лик, граф Треварнон заметил сложенную записочку с его именем и пометкой» Срочно'«, воткнутую в рамку зеркала.

Почерк был явно женский.

— От кого это, Доусон? — спросил граф Треварнон Камердинер повернулся и с удивлением взглянул на записку, которую держал хозяин.

— Понятия не имею, милорд. В первый раз вижу!

— Но я нашел ее здесь, на своем туалетном столе!

— Пока я здесь был, милорд, никто сюда не заходил, — заверил Доусон.

Граф Треварнон развернул листочек.

На нем была лишь пара строк. Еще не читая, он обратил внимание на изящный, но совершенно незнакомый почерк.

В записке говорилось:

» Не пейте вино, которое подадут, когда Вы будете оде даться, к обеду, а то заболеете!«

Пока граф Треварнон в недоумении рассматривал таинственное послание, раздался стук в дверь.

Доусон пошел открывать.

Камердинер вернулся с подносом, на котором стоял хрустальный графин с вином и один бокал.

— Вы выпьете вина до того, как примете ванну, или позже, милорд? — спросил Доусон.

Граф Треварнон подозрительно посмотрел на графин.

— Я хочу поговорить с Хантом, — сказал он — Прежде всего пусть он выяснит, кто сюда приезжал и кто оставил эту записку.

Доусон явно удивился такому распоряжению хозяина, но, молча поставив поднос, вышел из комнаты.

Граф Треварнон взял графин и понюхал вино. Ему показалось, что запах был обычный. Возможно, все это подстроил кто-то из друзей, желая над ним подшутить.

Однако он знал почерк своих приятелей и был уверен, что записку писал кто-то другой.