Книга Убийство в Ворсхотене - Владимир Корнилов

— Неужели ты все-таки думаешь, что Россия может пойти ва-банк, атаковав страну НАТО? Мы это во всех сценариях отвергли…

— Я не думаю, я знаю! Уж поверь мне, молодой человек, Россию я знаю лучше всех ваших аналитиков вместе взятых. Неужели вы, эксперты семи пядей во лбу, не просчитали, каковы мотивы России в этом конфликте? Неужели вы не понимаете, что для Москвы стоит на кону?!

Лазарев говорил жестко, тоном, который он за годы общения с Тимом еще не допускал. Ну что ж, с момента передачи конверта он из доброго бизнесмена-покровителя превратился в работодателя. «Не путай туризм с эмиграцией», — мысленно произнес Лазарев, но, видя откровенно ошарашенный вид Арендса, решил, что надо сбавлять обороты.

— Пойми, — более спокойным тоном сказал Владимир. — Все самые авантюрные войны начинались с недооценки противника. Накануне Первой мировой сербы были свято уверены, что их армия, закалившаяся в Балканских войнах, является сильнейшей в Европе и разобьет и немцев, и австрийцев, как… Как каких-то любителей! Как она незадолго до этого разбила турок и болгар поочередно. Вторая мировая началась с того, что Гитлер был свято уверен в невмешательстве Британии в «польский кризис». Ведь это же прямо как вы сейчас думаете, что Россия будет взывать лишь к нынешней Лиге Наций. Неужели ты аналогий не видишь?! А в июне 41-го он напал на Россию, будучи так же уверенным, что русские морально и технически не готовы к войне, а режим Сталина падет как карточный домик через несколько месяцев лишений. А через четыре года «технически неготовые» русские мочились на колонны Рейхстага и вытирали запыленные сапоги тряпками с гитлеровскими свастиками. Неужели вы не понимаете, к чему может привести ваш просчет! Лазарев слегка перевел дух, пытаясь переварить информацию.

— Ладно. Давай так: насколько ты уверен, что операция планируется?

— Ну, не знаю, — совсем растерялся Арендс. — Мы всего лишь аналитики, нас просят разработать все возможные и невозможные сценарии, а в процессе принятия решения мы уже не участвуем. Но сам посуди, ты же только что мне лично сказал, что спецназ уже перебрасывается из Мали. И насколько мне известно, это так. Если не для этого, то для чего еще?…

Уже глубокой ночью, сидя дома и пытаясь спокойно проанализировать ситуацию, Лазарев понял, что попал в безвыходное положение. Он должен был предупредить Москву о состоявшемся разговоре. Но как? После звонка Анжеле все контакты резко обрублены с обеих сторон. Любая его попытка установить контакт с посольскими или с агентами, имеющими выход на Центр, будет пресечена — он сам теперь находится под подозрением: может быть, его уже перевербовали; может, он уже предал; может быть, он уже под колпаком и любой подобный контакт повлечет новые провалы. Всем, у кого есть выход на Центр, уже дано распоряжение залечь на дно и ни в коем случае даже не показывать вида, что они знакомы с ним, с Лазаревым. Уж он хорошо помнит, как это происходило после предательства Милугина.

Оставался, конечно, вариант эвакуации. И если бы Лазарев был уверен в том, что сценарий, нарисованный аналитиком Минобороны, является реальным, уже принятым в разработку, то, возможно, он сейчас так бы и поступил. Это сорвало бы подготовку авантюрной военной операции. Но в том-то и дело, что он не был до конца уверен в реальности этой авантюры. Ставить под угрозу всю резидентскую сеть только из-за того, что аналитик-параноик высосал из пальца мнимую операцию? Это был слишком неоправданный риск.

Может, просто позвонить по телефону Потапову или кому-то в Москве? Этот вариант он даже не рассматривал бы, не будь нынешней ситуации, когда он, возможно, уже попал под подозрение здесь… Какой-то замкнутый круг!

«Так, все проблемы нужно решать по мере их поступления, — подумал Лазарев. — Я все равно не смогу взяться за военных, пока не ликвидирую первую угрозу, связанную с убийством и «посылкой» в лесу Ворсхотена».

Лазарев чувствовал колоссальную усталость. Шла уже вторая практически бессонная ночь, он совершил два перелета, выпил за эти двое суток столько, сколько он обычно не пьет за пару-другую недель вместе взятых, и, да, на его глазах совершено жестокое кровавое убийство, что не могло не сказываться на общем состоянии. Он чувствовал, как сильно хочет спать, постоянно зевал, но понимал, что заснуть все равно не сможет. Во всяком случае, пока не примет несколько важных решений.

Итак, несмотря ни на что, надо проанализировать ситуацию с убийством. Что он имеет? Джихадисты-чеченцы… Бельгия… Умар… Трость с золотым набалдашником… Вот, собственно, и все. Да, еще синий перстень, но Владимир не был до конца уверен, что это сверкнуло на пальцах или между пальцами главаря джихадистов. Негусто…

Он пожалел, что не рассмотрел номеров машин. Хотя что он мог сделать с ними, даже если бы рассмотрел? У него были связи в полиции, которыми он мог бы воспользоваться, но сейчас они были бесполезны. Таким запросом он выдал бы себя как свидетеля убийства и заодно — такой пустячок! — получателя шпионской «посылочки». Нет, конечно, в тот факт, что он интересуется данным убийством, он никого не должен был посвящать. Это ясно как божий день.

Лазарев потер виски. Думалось все тяжелее и тяжелее. Он поднялся на кухню, посмотрел на аппарат с кофе, но пить на ночь не рискнул — ему все-таки надо было бы попробовать подремать часок-другой. Он умылся ледяной водой, а затем достал из холодильника лед и хорошенько обтерся им над раковиной. Вроде подействовало, стало думаться легче.

Вернувшись в кабинет, он вернулся к прерванным мыслям. Почему-то снова пришел на ум Штирлиц. «Сейчас, по идее, должно раздаться тиканье часов и голос Копеляна произнесет: “Информация к размышлению…”» — подумал Лазарев.

Стоит ли вообще беспокоиться по поводу этих чеченцев? Если это просто «босота», возомнившая себя «великими воинами Аллаха», они, возможно, никогда и не найдут его. В конце концов, записывая свое кровавое видео, они не представились, не назвали никакой исламистской организации, которая взяла бы ответственность за это убийство. Может быть, это просто самодеятельность отморозков?

В принципе, возможно. Но ведь у них есть его номер машины, у них на видео есть и сама машина! Чертова камера! Если они не найдут его, то рано или поздно следователи найдут их, а заодно и улику против него. Таким образом, все, что оставалось Лазареву, — это попытаться найти убийц раньше полиции.

Но как?! Он связан по рукам и ногам, он не может никому позвонить, он не может навести элементарных справок! Ему крайне необходимы помощники, которые смогли бы вычислить этих проклятых джихадистов! Кто-то, кто разбирается в этих хитросплетениях, кто знает этих чеченцев как облупленных…

Лазарев хлопнул себя по лбу: «Конечно, Малыш! Больше некому!» Он порылся в своей электронной записной книжке и нашел номер мобилки Малыша…

Владимир внимательно осмотрелся. Он был уверен, что его еще пока не пишут — слишком мало времени прошло. Но тем не менее, взяв ноутбук, спустился вниз, закрыл раздвижной потолок комнаты и пошел в дальний конец спальни. Он сел в угловое кресло, за спиной была глухая стена, вряд ли кто-то мог засечь его телодвижения тут. Включив компьютер, Лазарев запустил любимую игру «Цивилизация». В принципе, он ее любил не намного больше, чем музыку 60-х, но на подобный случай был разработан именно такой сценарий.