Книга Бури над Реналлоном - Дмитрий Веряскин

«Вот и подмога, – подумал следопыт, болезненно морщась. – Только кому – подмога? Кто из нас (а кто – мы?) выжил? Пожалуй, во всем этом есть лишь один положительный момент: аватар не воплотится. В остальном я даже не знаю что думать. Я, человек, сражался вместе с лесными тварями против людей. Я убивал тех, с кем жил три оборота. Я искренне считал их за врагов. Остался ли я человеком? Боги, как же больно! Хочется уже скорее умереть, и плевать на мнение предков. Хотя говорят, что дядя Вардгар сражался с распоротым животом, а потом, прежде чем умереть, еще и судил и казнил врагов. Но говорят также, что молодежь мельчает. И наверное, это так. Я просто не могу больше терпеть. И как назло, не могу потерять сознание. Раньше это было как-то легко. Опять хваленое «не время»?»

И тут на площадь вступили деревья. Линд на миг забыл про боль, увидев лесных гигантов, плавно перемещающихся по площади. Три невысоких по меркам леса дерева, шагов по сорок, не больше. Но какой же мощью веяло от них! За перемещающимися древами оставалась полоса вспаханной земли, самого движения видно не было.

Железная хватка корней вдруг ослабла. Безжалостно вывернутые руки повисли плетьми, меч и кинжал упали куда-то во взрытую, перепаханную землю. Линд вновь согнулся в кашле, выплевывая кровь вместе с воздухом.

Сбоку возникло что-то огромное и более черное, чем окружающая ночь. И незнакомый и вместе с тем смутно знакомый голос скрипуче произнес:

– Не ожидал, что мы еще встретимся, человек…

Линд повернулся на звук, превозмогая боль, и увидел рядом одно из деревьев. Прямо напротив него складки коры образовывали гротескную пародию на человеческое лицо. На стволе ярко выделялись зеленые, светящиеся внутренним светом глаза.

«Вот оно какое, страж-древо», – успел подумать Линд. Перед глазами все поплыло, внутри возникло сосущее ощущение, и сознание наконец покинуло молодого человека.

– Человек Линдгард, это в самом деле стало традицией – ты все время пытаешься умереть у меня на руках. Но мой ответ не изменится: сейчас не время!

Голос был смутно знаком Линду, а уж слова – и подавно.

«Боги, как же это все надоело… Заберите меня уже, а? Не могу все время умирать и воскресать, как игрушка-неваляшка. Отец не зря говорил: «Не быть тебе воином, нет в тебе куража». Вот нету, не вложили при рождении… Демон, как же все болит! И снова это проклятое «не время». Сговорились они, что ли?»

– Я знаю, ты в сознании. Давай, открывай глаза, время поговорить.

Линд послушно открыл глаза… чтобы тут же зажмуриться. Прямо перед ним было лицо Дернила… вырезанное в древесном стволе.

– Что, непривычно? – услышал он знакомо-незнакомый голос. – Мне тоже не очень. Но теперь только так. А вскоре и вовсе никак. Мое время уходит, так что если у тебя есть вопросы – советую их задать.

Следопыт вновь открыл глаза, внимательно разглядывая странный сплав шейри и дерева.

«Так вот куда уходят шейри… – промелькнула мысль. А тут пришла следующая: – Какой смысл о чем-то спрашивать, если потом все равно умирать? Шейри ведь поклялись уничтожить всякого, кто причастен к пролитию их зеленой крови».

– Ни за что не поверю, что у тебя не осталось вопросов. И именно сейчас я готов ответить на них.

– Что… с жителями?

– Ждут суда. Не понимаю, почему тебя это беспокоит. Еще недавно вы сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть, а сейчас ты первым делом беспокоишься о тех, кто бил в спину и хотел твоей смерти.

– Это все жрец… Они под принуждением.

– Напомни мне, не ты ли убил жреца? Принуждение развеялось вместе с его душой. Но горожане все равно пытались убить вас. Это их выбор. И их путь. Тебя это не должно волновать.

– Я такой же житель Карастона…

– Ой ли? Человек Линдгард, приняв побратимство с шейри, ты открыл свои помыслы Лесу… и получил кое-что взамен. Я знаю о тебе почти все.

– Хорошая оговорка. – Линд приподнялся. Голова закружилась, но в целом самочувствие было терпимым.

– Есть мысли и воспоминания, которые составляют ядро сущности. Они остаются с тобой. Да и связь с Лесом со временем ослабнет. Но сейчас ты открыт мне.

– Тогда, может, нам лучше общаться мысленно?

– А вот моих мыслей ты не услышишь. Да и для тебя так сложнее. Говори уж.

– Хорошо, поговорим. Какова будет моя судьба?

– О, я не бог, чтобы это решать. Свою судьбу ты сделаешь сам.

– Но я – житель Карастона…

– Опять по кругу… Линдгард Торбардслейс, ты есть ты, младший сын Торбарда Сандерлейса, по обычаю предков, по достижении пятнадцатого оборота ушедший из дома. Осев в этом лесном городишке на Порубежье, ты не стал таким же карастонцем, как те, кто вчера жаждали вырвать твое сердце. Утром ты сможешь уйти куда глядят глаза. Но ведь тебя на самом деле беспокоит не это…

– Кто вы? – вырвалось у следопыта против воли. – Куда и зачем вы уходите из мира?

Дерево вздохнуло. Точнее, проскрипело. Складки коры, образующие рот, шевельнулись.

Линд смотрел на него и не мог поверить. Лицо друга, покрытое корой, потерявшее подвижность и улыбчивость, не было лицом живого существа.

Усилием воли Линд оттолкнул навязчивые мысли и сосредоточился на том, что говорит странное существо:

– …Когда мы говорим «дети Леса», мы имеем в виду именно то, что говорим, без поэтических иносказаний. Когда шейри ощущает себя готовым, он возвращается в Лес. Это может быть реденький пролесок, одинокое дерево, кустарник или даже засохший пень, но связанный с Лесом корнями. Там шейри наконец воссоединяется с Лесом и приносит семя. Три дня длится метаморфоза, во время которой шейри становится страж-древом, а семечко вырастает в нового шейри, который помнит все, что знал его родитель, и умеет все, что умел он. Но до поры знания и умения от него сокрыты. Они проявляются постепенно. Чем дольше живет шейри, тем больше пользы приносит он Лесу. Мы учимся постигать вас. Но каждый из нас имеет лишь одно желание и одну страсть – вернуться в защищенный и уютный Лес. Страж-древо, простояв оборот, выращивает вокруг себя оазис Леса, со временем увеличивая число связей с основным телом. Сначала – питательные и информационные, потом – чувственные и инкубационные.

Линд помотал головой, стряхивая с себя равномерный скрип голоса страж-древа. Не мог он больше думать об этом существе как о смешливом друге, с которым вместе они сражались и погибали в нарском лесу.

Собеседник замолчал, равнодушно глядя на человека.

– А… Камни? – выдавил из себя Линд. – Зачем они вам?.. Без них было бы проще…

– Камни… Это для тебя, человек, они лишь камни. Это – средоточие силы Леса и магии шейри. У новорожденного семечка кристалла нет. – Линд невольно вспомнил отверстую грудную клетку Рагнила, густо-зеленую кровь, залившую все вокруг, и двоих мародеров, обвиняющих друг друга, что это напарник украл камень… – Есть маленькая капелька смолы страж-древа. Первые обороты шейри пользуется всем, что родитель предоставил ему в этой капле. Посредством нее вернувшийся разговаривает со своим побегом, помогает насколько может. Со временем связь побега и родителя слабеет, смола каменеет и становится накопителем магии. Шейри не люди, они не могут создавать магическую энергию…