Книга Старый мамонт - Виталий Храмов

И не думаю я, тем самым «сердцем», что пониже поясничного столба залегает, чую, что задача моя – сложнее, чем за шиворот, как щенка, притащить Ястреба в тронный зал и усадить в кресло. Много сложнее. Просто возвести мальчишку в императоры сложно, но – прямолинейно. Прямые ходы в кино хороши. Потому как за полтора часа сложных комбинаций не покажешь, народ притомится. А жизнь не любит простых геометрических фигур. Не любит. Потому – плывём по течению, следуя изгибам штопора поросячего хвостика.

Так, где мой пятак гадальный, путеводный? Чем я хуже Жеки Воробья с его компасом, не показывающим север?

Почему не Джек? А почему я должен попугайничать за придурками, которые букву «J» читают «джей»? Почему, если я считаю, что это – «Ж»?

Ребята, что придумали эти правила «нового алфавита», мне напоминают разом и укро-майданутых, и заигравшихся детей, которым скучно следовать по проторенной родителями стезе, и они изгаляются на пустом месте. Придумывают новые языки, другое прочтение старых букв, имён, названий? Город Сурик, где изобрели знаменитую краску, стал Цюрихом, Яр – стал Йорком, а Новояр – Нью-Йорком. Иванко стал Айвенго, Владимир – Вольдемаром, Ян – Джоном, Анна – Жанной и Джоанной, Жека – Джеком, Миша – Майклом, а Евгеньевич – Джексоном. А чёрный Миша Евгеньевич ночами спал в хлорке, чтобы побелеть. Побелел. Только – кожа лохмотьями слезала. Ха-ха!

Вроде бы – и пусть играют. Это от незрелости психики. Только не взрослеют они. Не взрослеют. И с седыми висками продолжают в детские забавы играть. Это интересно, это увлекательно, это легко и приятно. А вот быть взрослым – больно, тяжело и неприятно. Тащить на загривках, как бурлак, улюлюкающее, похрюкивающее и играющее в бирюльки человечество – ещё и противно.

Но, возвращаясь к теме наших баранов, моей и моих спутников, теме – следовать по стезе предков – исполнить предназначение. Даже не так – Предназначение! Пройти Путь Предков и Подвигом – Подвигнуть Человека – дальше. Но таков удел Человека – идти Стезёй Предков, Путями Богов. Той дорогой, которой прошли Геркулес, Будда, Христос. Рождённые людьми, но шагнувшими за горизонт, на недостижимый уровень.

А играя в бирюльки – отказаться от Предназначения, заняться комформизмом, потреблянством, аутизмом самонаслаждения, самоуничтожением. Себя и своей Души. Человечества и Земли.

А вот это – уже не игрушки. Сами играющие в эти бирюльки – игрушки. Невидимых кукловодов. И у нас, на Земле, и тут – в Мире. Кукловоды. И они – ищут нас. Зачем? А вот выяснять их побудительные мотивы у меня желания не больше, чем заглядывать в ствол заряженного миномёта.

Одно ясно точно – отсюда надо отваливать. Чтобы не навлечь бед на эту прекрасную землю.

А я – наигрался в бирюльки. На излёте жизни только понял, что всю жизнь гонялся за красочными фантиками с вонючим содержимым. Всё – порожняк. Всё – пустая суета.

Ещё раз бежать по замкнутому кругу? Как лошадь на скачках? Нет. Лучше заяц в лесу, но – свободный заяц в диком, но – свободном – лесу. Бежать от хищников, петляя, но сам по себе. Без номера на боку. Без разделительных полос, зрителей, иерархий, классового неравенства, пропаганды средств массовой дезинформации и других нитей кукловодов. Мелкий зверёк, Мамонт, будет бежать, но не позволит себя встроить в ваши системы управления, контроля и подавления. Я буду бежать столько, сколько смогу.

Может, добегу до того Порога, за которым – Воля. Не в этой жизни, так в следующей. В этом мире не успели вытравить память о бессмертии Души.

А куда бежать? Вопрос не праздный – имея портал, нам становятся короткими очень многие дороги. Где нужно возглавить энтропию и преумножить беспорядок? Нет, монетка – цифровая система – не понимает настолько общих вопросов. Понимает только «да-нет», один-ноль, свет-тьма.

Ага, есть идея – съесть Икею! Нам – куда? В Империю Света или остаться тут, у Тёмных Владык? Мне по барабану. Лишь бы на месте не сидеть, не дать себя запеленговать. Открываю ладонь.

Тьма. Ну, Тьма, так Тьма.

Глава 13

У ног раскинулся город. Очень большой – по меркам этого мира. В низине. Потому как его не построили, а откопали. Город носил поэтическое название Синий Орех – Синорех. И был он, на мой притязательный вкус, – красив. Здания и сооружения несли не голую функциональность, но и имели эстетическую нагрузку. Те же стены и башни – не просто бастионы, а имели некую гармоничность, пропорциональность и правильность расположения, пропорций, габаритов. Проектировал оборону города товарищ с чувством прекрасного в душе. И немалым. Как бы это ни звучало странно в отношении боевых сооружений.

Но, с другой стороны, Т-72, Т-34-85, ИС-2, ИС-3 красивы. И даже «Тигр» – детёныш сумрачного тевтонского гения – по-своему красив. А БТР – нет, страшный урод. Красота танков как раз не в украшательстве, покраске и в стразах Сваровскиных. Или ворованых? Воровскиных? Не помню. Красота их, танков, а не стекляшек гранёных, – в совершенстве. Убрали всё лишнее. Так, и стены этого города – ничего лишнего. Но чувствуется кожей, эти стены и башни – крепки и опасны. Как стены древнего Кремля!

И это – вселяло надежду, что не так страшны Тёмные Владыки, как их малюют.

Кроме этого, приличная по меркам этого мира дорога. Чистые, частые, недорогие постоялые дворы, частые деревеньки. Не города – деревеньки. Поля, сады, пруды с рыбой и птицей. Прямо не постапокалипсис, а Чехия, нах! Или Черногория. Почувствовал себя впервые в этом мире – не в декорациях «Сталкера», а в нормальном средневековье.

Народ – имеется. Не антропогенная пустошь. И народ этот – не озлобленный. Обыкновенный. Занимаются своими заботами, на нас, путников, не «залипают». Мазнут взглядом, проследят, чтобы ничего не стырили, – забывают про нас.

Вот тебе и – Тёмные. Невольно лезут в голову вопросы: где Тьма? В чём – Тьма. И ту ли страну назвали Гондурасом?

Да и дорога – не пустует. Снуют туда-сюда гонцы, путники – верховые и пешие, караваны с местными грузами и купцы из дальних краёв.

Да, красота! Поля ухожены, низенькие каменные заборчики, сложенные без раствора из камней, вынутых с полей. Сады, дома – ухожены, не загажены. Люди имеют представление о чистоте и некоторой гигиене. Совсем свиняшек вонючих – нет. Собаки бегают за караванами вполне упитанные, а гуси купаются в лужах – вообще жирные!

Понятно, поесть пора. Где там очередной привал? Не видать, жаль. А то я на гусей уже заглядываюсь. И на доярок. Тьфу, совковое детство, – на селянок, крестьянок.

Ах, вот почему – Тёмные! Рабы! Люди в ошейниках. У некоторых – клеймо выжжено на лице. На лбу, щеках. Рабовладение тут. Понятно. Линкольна на вас нет. Нет, не автомобиля. Человека. И парохода. Тот ещё Крузенштерн.

– Слушай, Олег, а не замутить ли нам восстание Спартака? – наклоняюсь я к вновь обретённому другу, зная его отношение к рабству. Это мне ненависть к рабству привили совковым воспитанием и образованием, а Олегу рабство доставляло физическую боль, это для него – личное. Успел он побывать в ошейнике.