Книга Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

О.: Да, да, так.

В.: Ну вот, если это так, то данный аффидевит вводит читателя в заблуждение.

О.: Вы знаете, это вопрос к Швидлеру, а не ко мне.

В.: А я вот вам задаю вопрос. То есть вы считали, когда возникал вопрос о том, ассоциированы вы или не ассоциированы с «Сибнефтью», было правильно сказать, что вам никакого пакета акций в этой компании не принадлежало, хотя на самом деле вы думали, что на самом деле вы держите как бы половину из общего пакета господина Абрамовича.

О.: Да, совершенно правильно.

В.: И вы до сих пор считаете, что это правильное отражение реальности?

О.: Да, абсолютно, это истина.

В.: Тогда посмотрите еще на один документ, пожалуйста. Это проспект на эмиссию евробондов 1997 года.

О.: Можно мне немного времени для чтения?

Судья Элизабет Глостер: Мы не можем тратить время на то, чтобы вы прочли целиком этот документ.

О.: Извините, я все понял.

В.: Вас консультировали по поводу этого документа заранее?

О.: Совсем не консультировались со мной, никто меня ничего не спрашивал.

В.: Действительно? Ну, оставьте этот документ открытым, и вам дадут заявление госпожи Носовой. Она — доверенный ваш ассистент, помощник и близкий вам человек. В вашей конторе на Даун-стрит находится специальное помещение для людей, которые вам помогают в этом слушании.

О.: Да, у меня есть офис № 7 на Даун-стрит.

В.: Начну читать: «При подготовке проспекта я знала, что господин Абрамович договорился с Борисом, что в документе должно пройти заявление, которое подтверждало их согласованную публичную позицию, то есть что у Бориса не было интереса в этой компании. Это отражало цели соглашения 1996 года, чтобы дистанцировать Бориса от этой компании, я так подозреваю, что там готовилось также заявление, чтобы успокоить инвесторов, которые боялись политического риска, связанного с участием Бориса». Она пишет, что: «Я не готовила этот проспект, но Борис сказал мне, что господин Абрамович проконсультировался с Борисом и Бадри до того, как он был опубликован». Это правильно или неправильно?

О.: Вы должны задавать этот вопрос госпоже Носовой — что правильно, а что неправильно.

В.: Я вас спрашиваю, правда ли, что господин Абрамович проконсультировался с вами относительно этого проспекта?

О.: Абсолютно нет, неправильно.

В.: Значит, госпожа Носова ошибается?

О.: Вы должны спросить госпожу Носову.

В.: А я вас спрашиваю.

О.: Я полностью ответил на ваш вопрос, я не могу отвечать вместо госпожи Носовой. Но вы меня спросили, консультировался ли я, или беседовал ли я, обсуждал ли я. Может, и разговаривал, но, во всяком случае, я с ним не консультировался.

В.: И со Швидлером тоже не консу…

О.: Нет. Я никогда не вдавался в подробности управления компанией «Сибнефть». Более того, хочу вам напомнить, что я говорил раньше: что в то время я был заместителем председателя Совета безопасности и я максимально попытался отойти от любого участия в любом бизнесе. Но я не могу исключать, что господин Абрамович позвонил мне и сказал: мы хотим поднять деньги на рынке через выпуск еврооблигаций — что вы на эту тему думаете? И я не мог сказать, что я против этого. Может быть, он и более подробно мне что-то рассказал, но я никогда не консультировался с ним, а он со мной.

Просто чтобы вы поняли, это абсолютно… Это важно понимать, потому что когда господин Абрамович говорит, что он — член совета директоров, то написано, что он окончил Московский институт дорожного строения. Биография, которую он представил в суд, говорит совсем другое.

Судья Элизабет Глостер: Господин Березовский, эти вопросы ваш юрист будет задавать господину Абрамовичу, когда он будет вести перекрестный допрос. Если он считает, что это уместно. Я не хочу затыкать вам рот, но такого рода замечания оставьте на усмотрение вашего юриста. Вы говорите, что это фальшивый документ, потому что господин Абрамович говорит здесь что-то о себе, что не является правдой?

О.: Правильно.

Судья Элизабет Глостер: Я поняла.

Г-н Сампшн: Господин Березовский, это выдержка из газеты «Коммерсантъ», газеты, которая в 1999 году уже вам принадлежала, не так ли? Журналист задает вам вопрос: «Ходят слухи, что основные акционеры были созданы с вашим прямым участием и что вам принадлежала значительная доля в этих компаниях, а теперь „Сибнефть“ говорит, что вы не являетесь акционером „Сибнефти“ ни лично, ни как соучредитель, совладелец каких-то компаний».

Вы ответили: «Я участвовал в создании „Сибнефти“ и лоббировал за это, но не был акционером этой компании, я лоббировал идею, концепцию создания такой компании, и я считал, что это правильно, и я считаю, что сейчас „Сибнефть“ становится одной из лучших нефтяных компаний. Я не являюсь членом совета директоров, никогда не участвовал в руководящих структурах этой компании». И вы и не были, правда?

О.: Опять же Роман Абрамович держал мои акции. Это значит, что я не был держателем акций, акционером.

В.: Журналиста интересует ваша связь с компанией. Вы не сказали ему, что у вас есть какой-то интерес или какое-то право на какие-то акции. Это то, что вы утверждаете в нашем слушании.

О.: Если я это тогда не сказал, я просто этого тогда не сказал, вот и все, что это означает.

В.: Это статья из The Moscow Times от 28 июня 2001 года. Если вы посмотрите на начало этой статьи, то тут написано: «Борис Березовский в среду объявил, что ему принадлежит половина „Сибнефти“, уходя от предыдущих спорных заявлений, что ему принадлежало либо 7 % в шестой по величине нефтяной компании, либо ничего не принадлежало, никакой доли». Помните ли вы, что вы объявили до 28 июня 2001 года, что вам принадлежала половина «Сибнефти»?

О.: Да. Это я уже покинул Россию и уже жил в Англии.

В.: И правильно ли здесь газета отмечает, что это противоречило вашим предыдущим заявлениям по этому вопросу?

О.: Правильно, противоречит. И каждый раз я совершенно четко и понятно могу объяснить, почему это происходило. Это интервью было сделано, когда я уже был эмигрантом, жил в Лондоне, я пытался получить политическое убежище в Великобритании. И Роман Абрамович мне угрожал, мне пришлось продать компанию по заниженной цене. И в то время они только начали нам выплачивать 1,3 миллиарда, как было согласовано между Бадри и Романом. И я сказал это, потому что Бадри попросил меня не говорить, что мы уже вышли из компании, потому что, если мы раскроем или сообщим общественности, что мы вышли из компании, Роман может перестать платить, и тогда он скажет: «А вы согласны с этим? Ну и все. А что я вам буду платить?» Так что для нашего будущего и вообще для нашей будущей работы здесь очень важно понимать, что после того, как Роман меня предал, и после того, как мой друг Николай был посажен в тюрьму, я всех воспринимал как врагов. Это уже была не ложь, а дезинформация. А вы как специалист по войне, историк, вы же прекрасно понимаете разницу между ложью и дезинформацией. Когда вы сталкиваетесь с людьми, которые хотят вас выжить, вас убить, и вы пытаетесь защититься, вы должны дезинформировать людей. Вот была моя позиция. Я не знаю, госпожа судья, как вы относитесь к этой позиции. Но я в то время так себя чувствовал и так это понимал.