Книга Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера - Генрих Френкель

Как говорил своим друзьям Тресков еще в начале войны, «политическая акция армии против Гитлера возможна, только если провалится немецкое наступление». Он понимал психологическую сложность ситуации, когда необходимо повернуть победоносную армию Германии против фюрера. Но ситуация в корне изменится, если наступление, предпринятое Гитлером вопреки совету генералов, окажется неудачным. В этом смысле Роммель был типичным военным. Он был совершенно чужд политики и интересовался только тем, что непосредственно влияло на его профессиональную деятельность. Что же касается Штюльпнагеля, близкого друга Роммеля, вместе с которым учился в пехотной школе в Дрездене, генерал Шпейдель говорил о нем как о человеке, обладающем рыцарской натурой, хорошем дипломате и стратеге, кроме того имевшем глубокое знание философии. Он был автором исследования проблемы лидерства в армии, которое Шпейдель считал мастерским.

Герделер испытывал Роммеля. У них был общий друг – доктор Карл Штрёлин – бургомистр Штутгарта, служивший вместе с Роммелем во время Первой мировой войны. В феврале Герделер посоветовал Штрёлину навестить Роммеля у него дома в Херлингене, недалеко от Ульма. Штрёлин был вторым Герделером, но только в своем роде. Он тоже начал с поддержки нацизма, но затем повернулся против него, при этом сохранив свой весьма влиятельный пост бургомистра Штутгарта. Когда он в феврале встретился с Роммелем, друзья в течение шести часов обсуждали необходимость не убийства, а ареста Гитлера. Одновременно Роммель предпринял попытку образумить Гитлера, хотя и сомневался в возможности этого мероприятия. Он честно признавался, что, если его попытка окажется неудачной, это развяжет ему руки и он будет готов действовать. «Я верю, что должен прийти на помощь Германии», – сказал он Штрёлину. Последний как-то заявил, что не считает Роммеля человеком здравомыслящим и понимающим политику, но никогда не смог бы отрицать, что он является воплощением чести и никогда не отступает от своего слова.

По мере роста во Франции напряжения, предшествовавшего вторжению, Роммеля все чаще посещали мысли о долге спасти свою страну. Весной он часами бродил по парку, окружавшему великолепный замок на берегу Сены, в котором размещался его штаб. Шпейдель заметил, что его любимое место располагалось под двумя массивными кедрами, возвышавшимися над речной долиной. Воодушевленный беседами со Штюльпнагелем, он тщетно пытался подтолкнуть Рундштедта к действиям против Гитлера. Но только Рундштедт предпочитал бездеятельность. Он считал, что ряд составленных в негативном духе докладов и записок Гитлеру вполне удовлетворяют его совесть. А Роммель хотел заставить его пойти на большее.

– Нет, – заявил Рундштедт, глядя на Роммеля с высоты своих клонящихся к закату лет. – Ты молод. Люди тебя знают и любят. Ты сделаешь все, что необходимо.

6

До тех пор наиболее близким к успеху покушением на жизнь Гитлера было предпринятое Тресковом и Шлабрендорфом 13 марта 1943 года. Оно оказалось неудачным только потому, что бомба не взорвалась, но спланировано и выполнено было безупречно. Как мы видели, от покушения Герсдорфа, которое должно было произойти в Берлинском военном музее, пришлось отказаться, как и от серии других покушений, запланированные на период между сентябрем и декабрем 1943 года.

Первым из них должно было быть осуществлено генерал-майором Гельмутом Штиффом, тем самым приятелем в ставке Гитлера, которому Тресков адресовал пакет с двумя бутылками бренди. Штифф был офицером штаба Верховного командования сухопутных войск и обладал острым чувством юмора, во всяком случае, когда речь шла о нацистах. Сотрудники абвера раздобыли для членов Сопротивления совершенно бесшумные взрыватели английского производства, которые два офицера Штиффа доставили в Растенбург и спрятали под деревянной наблюдательной вышкой недалеко от ставки фюрера. К сожалению, они сработали самопроизвольно намного раньше, чем было запланировано их использование. Штиффа и его людей спасло только то, что офицер, которому было поручено расследование происшествия, сам был членом Сопротивления. После этого одному из младших офицеров удалось пронести на совещание к Гитлеру в кармане брюк револьвер. Но его ранг не позволил ему подойти к Гитлеру достаточно близко, чтобы произвести выстрел. А помещение было довольно просторным, и эсэсовские охранники не дремали.

В ноябре еще один юный офицер задумал стать смертником и совершить покушение, аналогичное попытке Герсдорфа в марте. Акция была спланирована Акселем фон дем Бусше, который предложил продемонстрировать новую шинель, прежде чем запустить ее в производство. Бусше согласился положить бомбы в карманы шинели и привести их в действие, прыгнув прямо на фюрера и уничтожив его вместе с собой. Демонстрация много раз откладывалась. Казалось, что Гитлера охраняло острое интуитивное чувство опасности, которое несомненно было ему свойственно. В конце концов поступила информация, что шинель будет демонстрироваться фюреру в Цоссене, недалеко от Берлина, в ноябре. И снова вмешалось провидение, спасшее Гитлера. Незадолго до демонстрации все шинели были уничтожены воздушным налетом. Фон дем Бусше прибыл в Растенбург для повторной демонстрации уже в декабре, но фюрер в это время как раз уехал в Берхтесгаден. В феврале Бусше ранили, и его место занял Эвальд Генрих фон Клейст, но у этого офицера тоже ничего не получилось, поскольку демонстрацию отложили из-за налета. Так очень храбрые люди – Аксель фон дем Бусше и Эвальд фон Клейст, готовые пожертвовать собой ради Германии, так же как Герсдорф и Шлабрендорф, пережили эту страшную войну[18]. Бусше был потрясен массовым убийством евреев, свидетелем которого случайно стал по пути на русский фронт. Охвативший его стыд за немцев был столь велик, что он прямо на месте решил всеми силами способствовать устранению Гитлера, даже если за это придется отдать свою жизнь. Клейст в возрасте двадцати лет получил согласие отца пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы избавить Германию от Гитлера.