Книга Германский флот в Первую мировую войну - Рейнгард фон Шеер

Личный состав, сохраняя полное спокойствие, собрался на баке; сюда же перенесли раненых.

Незадолго до 15 ч. подошел „Данциг“ и выслал шлюпки. С „Ариадны“ также удалось спустить оба катера, так как средняя часть корабля, как уже упоминалось, пострадала не так сильно. Вначале на шлюпки были посажены раненые, опущенные на концах с бака. Когда дальнейшее пребывание на баке стало невозможным, остальная команда, по отданному распоряжению, бросилась за борт. Умеющие плавать поплыли к „Данцигу“ и к „Штральзунду“, который также подошел к месту происшествия; не умевшие плавать, державшиеся на воде с помощью спасательных поясов и коек, были подобраны шлюпками. Тем временем пожар на выгоревшем уже корабле стал ослабевать, и реже слышались взрывы. Я отправился (на одной из шлюпок, которая с несколькими гребцами еще раз подходила к борту „Ариадны“) на „Страсбург“, чтобы попросить командира „Страсбурга“ взять „Ариадну“ на буксир. Но в это время „Ариадна“ внезапно сильно накренилась на левый борт и вслед за тем опрокинулась на правый борт. Киль крейсера еще в течение некоторого времени был виден над поверхностью моря».

Если нам и раньше было известно, что охрану Германской бухты следовало считать ненадежной, так как разведка недостаточно вынесена вперед, то результаты этого дня показали нам, что решительные нападения на нашу слабую линию сторожевого охранения и впредь при каждой атаке будут связаны для нас с чувствительными потерями. В итоге подобных повторных нападений наши силы были бы постепенно истощены, между тем как само несение сторожевой службы существенной пользы флоту не приносило. Частое привлечение миноносцев для дозорной службы влекло за собой утомление [93] личного состава и изнашивание механизмов (особенно после того, как ночи начали становиться все более длинными) и тем самым понижало их боеспособность, между тем как главной задачей миноносцев являлась атака неприятельского флота. В то же время необходимо было воспрепятствовать в дальнейшем безнаказанному проникновению и свободному хозяйничанию в Германской бухте неприятельских крейсеров и миноносцев, а также устранить постоянное беспокойство, причиняемое английскими подводными лодками.

По всем этим причинам в наших действиях произошли решительные перемены. Для несения сторожевой службы предложено было использовать вооруженные рыболовные пароходы, оборудованные для этой цели в кратчайший срок. До сих пор они применялись лишь в составе портовых флотилий для непосредственной охраны самих устьев рек. Далее, в середине сентября в районе к W от Гельголанда были поставлены два больших минных заграждения, которые должны были повысить степень опасности для неприятеля и явиться в то же время прикрытием для наших сторожевых кораблей на случай их преследования.

13 сентября английской подводной лодке Е-9 удалось взорвать южнее Гельголанда тендер «Хела», потонувший через 20 минут, что явилось достаточным сроком для спасения всего экипажа; потери ограничились тремя, убитыми взрывом торпеды.

Минные заграждения, поставленные перед Гельголандом, не преминули оказать свое действие. В соединении с усилившимся позднее наблюдением с самолетов и снабжением сторожевых кораблей средствами борьбы с погрузившимися подводными лодками (первоначально эти средства совершенно отсутствовали), заграждения помогли добиться положения, при котором внутренняя часть Германской бухты была освобождена от присутствия английских лодок, и в конце концов с подводной опасностью здесь приходилось считаться лишь в исключительно редких случаях. [94]

Глава V

Осенние и зимние месяцы первого года войны

Нападение 28 августа могло рассматриваться как пробный удар перед более крупной операцией, при которой наш флот заведомо оказался бы в невыгодном положении, поскольку инициатива исходила от неприятеля. Последний мог использовать все свое превосходство в силах, в то время как нам предстояло бы в тяжелых условиях развернуть боевую линию у самого выхода из устьев рек. Нападающий мог по своему усмотрению избрать момент для нападения, выслав предварительно большое количество подводных лодок, которые могли занять выгодные позиции; их частые заходы в Германскую бухту и опыт августовского боя должны были дать достаточный материал для наиболее целесообразного их использования.

Пассивный образ действий, которого наш флот должен был придерживаться в силу полученного распоряжения от кайзера, как нельзя более благоприятствовал осуществлению подобных планов неприятеля. Понятно, что наше командование флота желало располагать большей свободой действий, чтобы противодействовать подобным планам и использовать все способы, позволявшие напасть на разъединенные силы противника. Этого можно было добиться только в том случае, если бы высланные вперед легкие силы могли рассчитывать на своевременное вступление в бой всего Флота Открытого моря. С другой стороны, не существовало намерения искать боя с неприятельским флотом у английских берегов. Явное несоответствие сил слишком ясно говорило о том, что наш успех был бы в этом случае более чем сомнительным. У англичан было на семь дредноутов больше, чем у нас, следовательно, при [95] общем количестве наших дредноутов (13) англичане обладали превосходством более чем на 50 %. Против наших более старых кораблей додредноутского типа (II эскадра) англичане могли выставить подобную же эскадру, состоявшую из кораблей типа «Кинг Эдуард VII».

В первый период войны высшее командование придавало больше значения обороне морского фронта, осуществлявшейся флотом, а не тем потерям, которые флот так или иначе имел возможность нанести неприятелю; поэтому линейные корабли продолжали оставаться в бездействии.

Тем временем продолжались попытки нанести неприятелю потери путем малой войны; имелось в виду произвести набеги крейсеров на английское побережье и в Скагерраке. Подводные лодки все более расширяли круг своей деятельности, и 8 сентября на их долю выпал наконец первый успех, выразившийся в потоплении подводной лодкой U-21 (Херзинг) у входа в Ферт-оф-Форт легкого крейсера «Патфайндер». За ним последовал тяжелый удар, нанесенный 22 сентября Веддингеном (U-9), который в 20 милях на NW от Хуг-ван-Голланд пустил на дно три броненосных крейсера: «Кресси», «Абукир» и «Хог».

Имя Веддингена было у всех на устах. Его успех с полной очевидностью показал, что можно в дальнейшем ожидать от подводных лодок после того, как они так неожиданно доказали уже свою способность долго держаться в море.

Из-за моря также пришли хорошие вести: «Эмден» предпринял успешные действия против английской торговли в Бенгальском заливе, а легкий крейсер «Кенигсберг» у берегов Восточной Африки, перед Занзибаром, потопил английский крейсер «Пегасус» и тем отомстил за обстрел Дар-Эс-Салама.

К середине сентября IV, V и VI эскадры, образованные в начале войны из старых кораблей, были уже достаточно обучены для того, чтобы можно было привлечь их к несению службы в Северном море. Для эскадренного боя они были непригодны, [96] но с успехом могли взять на себя несение сторожевой службы в устьях рек, охраняя эти устья от всяких покушений в период отсутствия флота. Но они не были использованы для этой цели. Присутствие эскадр в первые недели войны в Балтийском море во всяком случае принесло пользу в том отношении, что в представлении русских наши морские силы Балтийского моря казались более мощными, чем это было на самом деле. Это обстоятельство и, быть может, недостаточная уверенность в своей собственной боеспособности[31] заставили русских воздержаться от активных действий.