Книга Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Молодому человеку не пришлось отправляться в штаб македонского войска. Большая часть войска сама обратилась к нему — в виде депутации центурионов и солдат, служивших под командой Цезаря. Они предложили Октавиану свою помощь и заверили, что поддерживают его. С этими опытнейшими солдатами Октавиан познакомился, когда обучался воинскому делу, и потому он заговорил с ними, как с товарищами, поблагодарил за верность Цезарю и сказал, что обязательно обратится к ним, если ему потребуется помощь. Эта встреча и обмен обещаниями оказались впоследствии очень важными. В трудную минуту Октавиану понадобится поддержка легионеров, и они его не подведут.

Октавиан наверняка взял кого-то из них с собой, оформив им отпуска, когда отправился в Италию. Вероятно, это произошло в первую неделю апреля. Он захватил также немало денег и смог оплатить всем дорогу — с момента высадки на пустынном побережье к югу от военного порта Брундизия. Путешествие было тяжелым, и Октавиан и его небольшой отряд не смогли бы немедленно приступить к активным действиям. Они пешком добрались до Лупий, небольшого городка, где сняли себе жилье.

Сразу же по прибытии в Лупии или днем позже Октавиан узнал, что Цезарь его усыновил. Узнал он и о вопиющем решении сената объявить убийцам амнистию.

С характерной для него осторожностью Октавиан послал вперед, в Брундизий, несколько человек — разведать, не ждет ли их западня. Как только тамошние солдаты услышали, что в Италию вернулся наследник Цезаря, они вышли из города ему навстречу и провожали его, приветствуя новым именем — Цезарь. То был пьянящий миг. Октавиан увидел, какое блестящее будущее ждет его, если он проявит смелость и схватит удачу обеими руками, а также смерти и горести, уготованные его семье и друзьям в случае поражения. Отказавшись от секретности — до сих пор Октавиан почти от всех скрывал свои планы и действия, — он объявил, что направляется в Рим — постоять за честь «отца» и предъявить права на наследство. Однако что бы молодой человек ни говорил в частных беседах, он мудро избегал публичных угроз в адрес убийц.

Отовсюду к нему стекались люди, а за ними, каким-то волшебным образом, деньги. Цезарь собирал средства на поход в Парфянское царство, и потому из Рима в Брундизий перевозили казну — большей частью золотые, серебряные и медные монеты. Оттуда их переправляли в Македонию — для выплаты легионерам и закупки провианта. Кроме того, через Брундизий шел и другой поток денег — из других восточных провинций, от откупщиков. Известно, что ко времени прибытия в Рим у Октавиана в распоряжении были немалые суммы. Частично это можно объяснить тем, что в Неаполе его встречал Луций Корнелий Бальб, который несколько лет вел личные денежные и политические дела Цезаря (вместе с всадником Гаем Оппием).

Бальб, происходивший из испанской семьи с финикийскими корнями, в ночь мартовских ид поддержал предложение Лепида направить солдат против немногочисленных заговорщиков.

В недавнем прошлом Бальб по роду деятельности имел прямой доступ ко всем средствам диктатора. И едва ли он предоставил какие-либо суммы Антонию после того, как тот пошел на компромисс с убийцами.

Бальб, под впечатлением от решимости Октавиана, стал его верным сторонником. Хотя у нас нет прямых свидетельств, мы вполне можем предположить, что он передал Октавиану по крайней мере часть бывших в его распоряжении денег, не дожидаясь подтверждения завещания. Присваивать эти деньги Бальб не стал бы. Он и так был одним из богатейших в Риме людей; его усыновил Теофил из Митилены, служивший у Помпея главным советником во время его восточных кампаний, весьма прибыльных. Бальб раньше держал сторону Помпея и помогал созданию триумвирата Помпея, Цезаря и Красса. Потом он перенес свою преданность на Цезаря, быть может, из некоторой оптиматской ревности к его успехам. Карьера Бальба — хороший пример того, как реформаторы вроде Цезаря и Октавиана вознаграждали чужие заслуги, продвигая на самый верх способных и талантливых людей не римского происхождения. Она также показывает, как причудливо сплелась в империи сеть человеческих судеб — людей разного социального положения и разных национальностей. Меньше чем через три года после неофициальной встречи с Октавианом Бальбу предстояло стать первым в истории Рима консулом, рожденным за пределами страны. Такой факт, конечно, не доказывает, что Бальб в решающий момент снабдил Октавиана существенными суммами, но вероятнее всего так оно и было.

Взволнованный этой встречей с Октавианом, Бальб поспешил в городок Кумы, что неподалеку от Путеол, у северной оконечности Неаполитанского залива. Туда, на одну из своих многочисленных вилл, скрылся Цицерон от воцарившейся в Риме атмосферы насилия. Цицерон и Бальб были если не старинными друзьями, то хорошими знакомыми. Цицерон около тринадцати лет назад успешно защищал Бальба в суде, и они не теряли друг друга из виду и часто обменивались важными сведениями. Бальб, по-видимому, приехал с целью успокоить стареющего сенатора насчет намерений Октавиана и заручиться его поддержкой. Он подтвердил, что молодой наследник твердо намерен отстаивать свои права, но видит в Антонии серьезное препятствие. А Цицерон уже успел в письме Аттику высказать опасение, что Октавиан затевает государственный переворот. Он не был готов помогать Октавиану.

По совпадению у матери Октавиана и его отчима была вилла неподалеку от виллы Цицерона, вблизи Путеол. Именно туда и приехал Октавиан после того, как пробыл несколько дней в Неаполе и провел там несколько важных встреч с целью поднять свою популярность и привлечь к себе людей.

Атия, его мать, уже высказывала опасения, что Октавиан приобретет серьезных врагов, если станет бороться за наследство, от которого оба родителя советовали ему отказаться. Неизвестно, давался этот совет искренне или осторожный Филипп хотел таким образом защитить себя и супругу от страшных последствий в случае неудачи Октавиана. Октавиан ответил, что раз Цезарь счел его достойным своего имени и состояния, то он не может примириться с меньшим. Тогда и Атия, и Филипп, как дружная семья, обещали ему полную поддержку.

Филипп, который так много лет стоял у кормила власти, целиком понимал всю трудность стоящей перед Октавианом задачи. Октавиан уже стал хорошим оратором, он умел extempore[10] выступать на публичных собраниях, но словами многого не достичь.

И все же у Октавиана нашлось немалое число сторонников в Неаполе — большом городе, и перед тем как отправиться в столицу, ему следовало встретиться со всеми, с кем только можно. Хотя Неаполь был изначально поселением греческим и многие там говорили на греческом языке, в окрестностях города, в Кампанье, жило много римских ветеранов. Их поселил там как колонистов Цезарь; еще больше бывших легионеров дожидались там обещанных им наделов.

Источники не сообщают, что именно говорил ветеранам Октавиан и что они отвечали, но наверняка многие из них считали себя клиентами Цезаря и желали отомстить его убийцам. В Риме периода поздней республики отношения клиента и патрона предусматривали взаимную выгоду. Чтобы система аристократического правления нормально функционировала и пользовалась достаточной общественной поддержкой, тем, кто стоял ниже уровня аристократии, но выше уровня бедных граждан, нужен был доступ, пусть и не прямой, к людям, принимающим решения, от которых зависела их жизнь. Такие отношения обеспечивали клиентам защиту, равно как и отдельные блага, вроде назначения на должность или заключение договоров. Взамен клиенты оказывали патрону политическую, а если нужно, то и физическую помощь.