Книга Царский сплетник и шемаханская царица - Олег Шелонин

— Уж так правильно… И что они из себя представляют?

— Кто?

— Смотрящие.

— Ну… они такие, с рожками.

— Черти, что ли?

— Вы, люди, их так и называете, — кивнул эльф. — А еще бесам зовете. Не знаю, за что уж вы их так не любите, но для нас они твари безобидные. Хозяйка им приказала за этими местами присматривать. Вот мы и прозвали их смотрящими.

— А кто здесь у вас Хозяйка? — Виталику становилось все интереснее.

— То тебе знать не положено. Ты лучше, пока есть время, своим богам молись, чтоб смотрящие не приказали тебя сразу казнить, а на суд Гордона или Хозяйки отправили.

— Да за что? — возмутился царский сплетник.

— За обиды, нанесенные лешему. И радуйся, что мы не застали тебя на месте преступления.

— Уже радуюсь. А о каком преступлении идет речь?

— Ну, если бы ты огонь начал в лесу палить или вырубкой занялся, мы бы тебя и вести никуда не стали. Казнили бы сами на месте.

— И какой смерти вы бы меня предали?

— Мы казним по-разному. В малинник голым сажаем.

— А зачем голым?

— Чтоб медведи твоей одежкой не давились. Им тоже иногда мясца откушать хочется. Не одну ж малину им жрать. Еще промеж берез тебя можно было поставить.

— Это как? — слегка завибрировал царский сплетник, хотя прекрасно знал этот вид казни.

— Сгибаются две березы…

— Понял, не продолжай. Садизм натуральный. Ребята, если выживу, обещаю прислать к вам на стажировку одного товарища. Малюта обожает изучать новации: пытки всякие извращенные, казни. У вас другие способы умерщвления есть?

— А как же! Можно голышом в муравейник посадить…

— Заметано! Скоро у вас будет очень благодарный ученик. А то он задолбал нас всех своим испанским сапогом.

— Еще можно медком обмазать и к диким пчелам сунуть, — начал делиться своим богатым опытом эльф.

— Не, вы, ребята, точно садисты. Не буду я к вам Малюту засылать. А то попадусь опять к нему в лапы, и он все эти способы на мне же и испытает.

— Угу… так и запишем. Признаешь свою вину. Видать, не раз уже в пыточной бывал. Я слышал, Малюта у царя Гордона палачом работает.

Эльф поднял с земли упавшую со стройной березы бересту и что-то начеркал на ней острием стрелы.

— Э! Ты на меня лишнего не вешай! — заволновался Виталик.

— Сам сознался.

— Все, ребята, молчу. Без адвоката теперь ни слова!

За неспешной беседой время текло быстро. Лес внезапно раздался, и Виталик увидел до боли знакомый мостик через мелкую речушку, за которой скрипела старая мельница…

8

Сомнений не было. Это была та самая мельница, в которой он сравнительно недавно гонял чертей. Чертова мельница! Здесь все так же шумела вода, падая на лопасти водяного колеса, где-то внутри вхолостую крутились жернова, вот только входная дверь была новая, дубовая, свежеструганная. А около ступенек крыльца, ведущих к этой двери, клубилась огромная толпа, состоящая из гномов, эльфов, орков, троллей и прочей нечисти. Среди этой толпы сновали то ли черти, то ли бесы, пытаясь как-то организовать это странное сборище в очередь. Их Виталик опознал по характерным тюбетейкам, под которыми наверняка скрывались рожки. В этом юноша не сомневался, так как один такой экземпляр, упакованный Янкой в табакерку, до сих пор лежал у него в кармане.

Как только эльфы с Виталиком перешли мостик, к ним тут же подскочил один из координаторов в тюбетейке. Царский сплетник поспешил отвернуться, чтобы не быть раньше времени опознанным. Вряд ли рогатые успели забыть своего обидчика и теперь, пользуясь его положением пленника, могли запросто отыграться. Глава эльфийского отряда молча протянул вперед руку, и черт что-то начертал на его ладони углем.

— Ваш номер семьсот тридцать пятый, Эльсин, — сообщил черт и вновь скрылся в толпе.

— Часа три ждать придется, — удрученно вздохнул Эльсин, нашел глазами свободное местечко на берегу реки и кивнул в сторону еще не занятого никем пятачка. — Расположимся там.

Виталик тоже повертел головой. Практически вся территория вокруг мельницы была забита отдельными группами самых разнообразных существ, устроивших привал в ожидании своей очереди; что интересно, среди них были и люди! Причем достаточно много, и они, в отличие от остальных существ, прибыли сюда не на своих двоих, а на телегах, забитых самыми разнообразными товарами. В основном это была сельскохозяйственная продукция, но попадались и повозки, груженные расписной глиняной посудой и различными деревянными поделками явно русских мастеров. Справедливости ради надо сказать, что гномы тоже прибыли не пешком. На их повозках грудой лежали блестящие кольчуги, ножи, топоры… Глаза Виталика жадно заблестели при виде полуобнаженной сабли в элегантных ножнах, инкрустированных драгоценными камнями, лежавшей в повозке, мимо которой отряд эльфов в тот момент проходил. Хищный синеватый блеск клинка его заворожил.

— Что, нравится? — усмехнулся стоявший у повозки бородатый гном.

— Так и хочется в руки взять, — признался юноша. — Классная работа.

— Двигай, — нахмурился Эльсин, подтолкнув парня в спину, — не для тебя этот клинок кован.

Эльфы добрались до выбранного их предводителем места на берегу реки, где и расположились на отдых, оперативно накрыв «поляну» на зеленой травке, так как решили заодно и подкрепиться.

— Подсаживайся. — Эльсин передал царскому сплетнику солидный ломоть белого хлеба.

— Я так понял, пришло время платить налоги? — Виталий кинул на землю шубейку с царского плеча, сел на нее около импровизированного стола, представлявшего небольшую скатерку со снедью, и по примеру остальных эльфов макнул ломоть в плошку с душистым медом. — Оброк своему арендодателю принесли?

— Угадал, — кивнул Эльсин.

— И чем расплачиваетесь?

— Вот настырный, — покачал головой эльф.

— Я не настырный, я просто от природы жутко любопытный.

Тут внимание юноши привлекла пара троллей, стоявших неподалеку от мельницы, около которых суетился черт в русской косоворотке и нерусской тюбетейке. Черт совал троллям под нос какую-то картину в аккуратной деревянной рамочке и что-то втолковывал им, азартно размахивая руками. Причем втолковывал больше мимикой и жестами, чем словами, так как морды мохнатых громил не были отмечены печатью интеллекта. Черт тыкал пальцем в картину, а потом чиркал ребром ладони по своему горлу, наглядно поясняя, что надо делать с тем, кто на ней изображен. Как понял Виталик, на холсте был намалеван не пейзаж, а чей-то портрет.

А вот тролли ничего не поняли. Они озадаченно чесали затылки, пытаясь сообразить, чего от них хотят. Черт закатил глаза к небу, прошептал что-то явно нецензурное и начал пояснять более наглядно. На этот раз он разыграл целую пантомиму. Подняв с земли палку, черт взвалил ее на плечо на манер дубины и медленно, вразвалочку двинулся вперед, старательно подражая походке троллей. При этом он прикладывал руку козырьком ко лбу, словно защищая глаза от солнца, и делал вид, будто старательно кого-то выискивает, смотря по сторонам. Затем, словно увидев цель, черт замер, выставил перед собой портрет и начал переводить взгляд с него в пустое пространство и обратно, якобы сверяя портрет с оригиналом, после чего шарахнул по этому никому не видному оригиналу своей палкой-дубинкой. Рот одного из троллей расплылся до ушей. Он понял.