Книга Тридцать миллионов слов. Развиваем мозг малыша, просто беседуя с ним - Лесли Левинтер-Саскинд

Откуда это известно?

Если удастся составить своеобразную карту коннектома-лабиринта, несомненно, будет достигнут новый рубеж нейрофизиологии, раскрывающий сложные тайны мозга и, следовательно, позволяющий понять, как мы стали собой. До сих пор нет ответов на вопросы, которые неизменно мучают философов, потому что единственный способ их получить сводится к словам, обсуждениям, предположениям и догадкам. Даже сейчас, когда новые технологии помогают понять то, что всегда казалось непостижимым, ответы нередко лишь порождают новые вопросы{105}. Ясно, однако, только то, что мы представляем собой огромную матрицу взаимосвязей, где «природа встречается с воспитанием»{106}. И хотя коннектом пока не изучен во всех аспектах, нам известно, что жизненный опыт, особенно от рождения до трех лет, может коренным образом изменить его, при этом делая человека другим. Это верно даже для однояйцевых близнецов, потому что каждый обладает своим уникальным коннектомом.

По аналогии с оживленными улицами Манхэттена, любая из которых имеет свое назначение, но все вместе создают динамичный, сложный Нью-Йорк, у каждой цепочки нейронов в нашем мозге есть своя цель, а разветвленная сеть таких цепочек – коннектом – определяет, кто мы в целом. Это в том числе влияет на нашу личную одаренность, будь то в научных исследованиях, поэзии или баскетбольной стратегии. Где же начинаются столь ценные нейронные связи? Безусловно, нельзя сбрасывать со счетов гены, но реализация врожденного потенциала, как убедительно доказано наукой, во многом предопределена ранней языковой средой, то есть речью родителей.

Понятие «родительская речь» вводит в заблуждение, поскольку ее магия все-таки работает шире, чем просто обучение словам. И количество слов, которые взрослый говорит ребенку, и способ, которым он их доносит до малыша, образуют родительскую речь, влияющую на нашу предрасположенность к математике, на пространственное мышление и грамотность, способность контролировать свое поведение, реакции на стресс, упорство и даже нравственный стержень. Она также служит важным катализатором при определении востребованных и долговечных нейронных связей и отсекании ненужных.

Все мы приходим в этот мир с определенными способностями, и есть области, где мы вряд ли преуспеем. Даже самая лучшая языковая среда не сможет устранить наши слабые стороны и продвинуть к высшим достижениям во всех начинаниях. Однако наука утверждает, что реализация потенциала, который у нас действительно есть, напрямую зависит от происходящего с нами в период развития мозга, то есть от рождения до трех лет. Проще говоря, генетический потенциал, которым нас случайно наградили родственники, может быть ослаблен, уничтожен или максимально реализован благодаря еще одному удачному стечению обстоятельств в виде окружающей нас с детства родительской речи. Уверена, это должны осознавать все родители, а по сути – любой человек на свете.

«Ненавижу математику!»

Так заявила наша старшая дочка Женевьева, когда ей было около одиннадцати. Математика «не ее», доказывала она неоднократно и с жаром. Через четыре года и двадцать сантиметров роста математика дается ей «на раз». Вообще-то, если бы вы спросили, в чем одарены мои дочери и сын, я бы ответила, что в математике. Но если успехи Женевьевы в этой науке вызывают восхищенную улыбку («Надо же, у нее прекрасно идет математика!»), то для сына это считается само собой разумеющимся, как для дочек пятерки по гуманитарным предметам и сочинениям. Они же девчонки, в конце концов.

Признаюсь, раньше мы с мужем тоже разделяли это предвзятое мнение. Когда дети были еще совсем маленькими, мы шутили, что дочь с рождения говорит длинными предложениями, а сын умеет делить столбиком. В то время утверждение, что речь родителей влияет на математические способности ребенка, посчитали бы вздором.

Мы признаем, что ошибались! Прости, Женевьева!

Поняв свою ошибку, мы начали ее исправлять и смогли переломить ситуацию для дочери, «вернув» ей математические способности. И если вся страна поймет ошибочность своего убеждения и захочет решить проблему, для целого поколения девочек и мальчиков наступит совсем другая школьная жизнь.

США признают свое отставание в области математики и необходимость решения проблемы. Слабая математическая подготовка, тесно связанная с наукой, технологиями и инженерным образованием (STEM[14]), становится все более и более очевидной: США резко проигрывают в этом другим развитым странам, включая Китай. Проблема касается не только наших детей и их образования, но и будущего страны в целом, ее продуктивности и конкурентоспособности.

Статья Элизабет Грин в New York Times «Почему у американцев нет способностей к математике?» забавна, но в то же время тревожит{107}. В ней описывается, как в 1980-е годы Альфред Таубман, владелец сети ресторанов быстрого питания A&W, попытался перетянуть клиентов из McDonald’s. Чтобы отвлечь клиентов от макдональдского гамбургера в 110 г (1⁄4 фунта), он запустил рекламу еще более вкусного гамбургера в 150 г (1⁄3 фунта). Треть фунта против четверти за ту же цену!

Отличная идея, верно?

Да, но если вы знаете, что треть больше четверти!

Таубман обратился к высококлассной маркетинговой фирме Yankelovich, Skelly & White, чтобы выяснить причину провала рекламной кампании A&W. Исследование показало, что респондентам, несомненно, вкус бургера A&W понравился больше, чем у McDonald’s.

Но был один маленький нюанс.

«Почему, – спрашивали респонденты, – мы должны платить столько же за треть фунта мяса в A&W, сколько за четверть фунта у McDonald’s?»{108} Три ведь меньше, чем четыре, полагали более половины опрошенных, значит, A&W на них наживается!

И проблема не ограничивается любителями гамбургеров. От математических ошибок, оказывается, не застрахованы и медики. Известно, что врачи и медсестры с легкостью неправильно рассчитывают дозировку лекарства. Подобное настолько распространено, что развилась целая сервисная сеть, помогающая медикам с расчетами: к примеру, создан ресурс eBroselow.com, работающий под лозунгом «Освободим медицину от математики»{109}.