Книга Диана Де Пуатье - Иван Клулас

Канцлер Дюпра прибыл в парламент 15 февраля, но не для того, чтобы, как надеялись парламентарии, сообщить о желанном помиловании, а с требованием привести приговор в исполнение и казнить Сен-Валье. Оставалось лишь подчиниться. Утром 17 февраля двор направил своего первого судебного исполнителя, Жана де Сюри, посетить осужденного и выяснить, можно ли его подвергнуть допросу. Посланец констатировал, что Сен-Валье болел всю прошлую ночь и «так сильно страдал, что не мог подняться с постели»[119].

Такое заключение избавляло Сен-Валье от пытки «испанским сапогом», но не должно было отсрочить казнь. В соответствии с обычной процедурой приговор огласили в присутствии всего двора и канцлера. Сделал это Жан де Виньоль, один из четырех нотариусов и секретарей короля, прикомандированный к парламенту. В тот же день осужденного должны были отвезти на Гревскую площадь и отрубить ему голову. Все имущество казненного подлежало конфискации и отходило королю.

Сен-Валье выслушал приговор в тюрьме Консьержери из уст Карла Люксембургского, графа де Русси. Ему надели на шею орден Святого Михаила, а затем сорвали. Приговоренному объявили также, что он лишается командования королевским отрядом Сотни дворян и звания ее капитана[120]. Зато Сен-Валье предоставили несколько минут, дабы настоятель церкви Святой Магдалины Жан Марлен помог ему приготовиться к смерти. Потом вместе с Жаном де Виньолем прибыл секретарь суда по уголовным делам Жан Малон. В ответ на их требования новых признаний Сен-Валье заявил, что ему нечего добавить к уже изложенному, и разрешил священнику открыть все, сказанное им на исповеди[121]. Сен-Валье попросил разрешения оставить кое-какие средства своим верным слугам, незаконнорожденному сыну Этьену и в приданое законной дочери Франсуазе, коли на то будет соизволение короля. При этом он напомнил, что поместье Сериньян не может быть отнято у его старшего сына, поскольку расположено в Папской области[122].

Во время завтрака Сен-Валье продолжал упорно отказываться от еды, соблюдая зарок, данный им «с момента прочтения приговора в знак протеста»[123]. Наконец приговоренного, «с обнаженной головой и связанными руками, накинув плащ, подбитый лисьим мехом», усадили на лошадь «и повезли на Гревскую площадь. Позади Сен-Валье на ту же лошадь сел один из городских лучников и поддерживал его со спины, поскольку тот слишком ослаб». Духовник сопровождал его верхом на муле. Отряд как пеших, так и конных лучников, арбалетчиков и стражников Шатле окружил кортеж, а впереди следовали судебный исполнитель, королевский прокурор замка Шатле и секретарь Виньоль. Отряд оттеснил многолюдную толпу, запрудившую улицы и Гревскую площадь.

Послушаем одного из очевидцев, парижского буржуа, чье имя так и осталось неизвестным[124]:

«Прибыв на Гревскую площадь, был он отдан в руки двух палачей, одного по имени Ротийон, а другого — Масэ, которые взяли его, раздели до камзола и в таком виде подняли на эшафот, все так же с непокрытой головой и связанными руками. Совершив сие, его поставили на колени, дабы просить у Господа прощения и правосудия, приготовляясь к смерти, коей он ожидал. Так прошло около часу, и привязали его к скамейке, чтоб было, на что опереться на эшафоте, и он молился Богу, ожидая смерти с непокрытой головой. А затем прискакал на лошади один из помощников канцлера, бывшего тем временем в Париже, и принялся кричать громким голосом: „Эй-эй! Прекратите, прекратите! Вот королевский приказ о помиловании!“ И тогда взобрался на эшафот один из главных служителей уголовного суда по имени Матье Долле и слово в слово прочитал тот приказ, скрепленный зеленым воском. И сразу после того развязали приговоренному руки. А говорилось в том приказе, что король отменяет смертную казнь, снизойдя к мольбам великого сенешаля Нормандии, зятя приговоренного, а также других его родичей и друзей. Однако последний лишается королевского ордена, звания капитана Сотни дворян, а все имущество его подлежит конфискации. Всю оставшуюся жизнь проведет он запертым в надежном месте, в четырех стенах, и пищу будет получать чрез маленькое оконце, и в таком положении скончает свои дни там, где будет благоугодно королю. Тогда помилованный тотчас возблагодарил Бога, дважды облобызал эшафот, многократно осеняя себя крестным знамением. Засим его на лошади доставили в Консьержери, и был он куда веселее, чем выезжая оттуда. На следующий день, а выпало то на четверг, дело его вновь обсуждалось, дабы утвердить помилование парламентом, куда были призваны люди короля с целью проследить за утверждением оного помилования, что и было сделано на изложенных в приказе условиях».

Помилование не было полным. Однако оно предоставило осужденному спасительную отсрочку, благодаря мольбам великого сенешаля, как это явствует из текста королевской декларации:

«Поелику ныне Наш дорогой и преданный родич, советник и камергер граф де Молеврие, Великий Сенешаль Нормандии, а также родные и друзья Жана де Пуатье, сеньора Сен-Валье, смиреннейше молили сжалиться и проявить милосердие к означенному де Пуатье, в виде особой милости и из сочувствия к их страданиям, а также в благодарность за услуги, оказанные Нашим царственным предшественникам, Нашему королевству и Нам самим со дня восшествия на престол, а паче всех — Великим Сенешалем, явившим преданность и верность Нам и вышеуказанному королевству, открыв и разоблачив махинации и заговоры, направленные против Нашей особы, Наших детей и упомянутого королевства, чем уберег от бедствий, каковые могли от оных вспоследствовать, своею волею и желанием Мы повелеваем смягчить приговор и смертную казнь отменить»[125].