Книга Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века - Павел Уваров

В этих и во многих других случаях теолог

жаловался перед Богом и правосудием на величайшие несправедливости, беспокойства, неблагодарности и клевету, чинимые против него… племянниками, в отношении которых из-за их подношений, связей, затягивания, жульничества, проволочек, подвохов и прочих зловещих обходных путей он не смог добиться правосудия[118].

Мы можем увидеть в его актах мнительность, подозрительность, склонность к конфликтам и нелюбовь к компромиссам, что проявлялось и в университетской карьере. Не отрицая этого, отметим еще раз, что сам характер актов — отмена дарений — диктует такой стиль, коль скоро надо было доказать неблагодарность и, что еще пуще, угрозу жизни дарителю. Он разоблачает намерение племянников «замучить указанного мэтра Николя Ле Клерка и мучениями заставить его принять смерть и в величайших бедствиях окончить свои короткие дни старости»[119]. Несмотря на грустное пророчество, сделанное в 1547 году, дни его старости были не столь коротки. Он прожил еще больше десяти лет, пережив племянницу с ее супругом, неблагодарных племянников и даже своих учеников из Лотарингского дома.

Б. Канцлер Жак Спифам (1503–1566)

Жак Спифам происходил из семьи итальянских финансистов, давно укоренившихся в Париже. Став доктором обоих прав (in utroque jure), он некоторое время преподавал в коллегии кардинала Лемуана, был избран прокурором французской нации и ректором университета. При этом он был секретарем кардинала Лотарингского (о котором речь шла выше), а впоследствии и его викарием. В 1529 году он стал обладателем должности советника-клирика Парижского парламента и играл важную роль в среде парижских магистратов. В это же время он получил несколько церковных бенефиций. Став в 1533 году канцлером университета, он стремился восстановить значимость этой должности, используя еще и свой статус советника Парламента для преобразований в стенах alma mater. Он возглавляет парламентскую комиссию, призванную реформировать факультет права, и всерьез пытается превратить символические права канцлера, от имени которого происходило присвоение степени, во вполне реальные прерогативы. В 1536 году это стало причиной конфликта с факультетом теологии, а в 1540 году — с факультетом медицины. О последнем случае мы осведомлены полнее. Медики традиционно приносили канцлеру на подпись список кандидатов, ранжированный в соответствии с академическими успехами. Спифам же настаивал на своем праве решающего голоса. Ему удалось добиться, чтобы процедура происходила не на факультете медицины, а в зале епископского дворца в присутствии канцлера[120]. Поскольку конфликт разбирался в Парламенте, мы знаем аргументы Спифама, высказанные его адвокатом:

согласно апостолическим и королевским привилегиям канцлер Парижской Церкви предназначен к управлению и надзору за обучением в Парижском университете, и ему дана власть испытывать студентов, в зависимости от факультета и науки, которыми они занимаются, и присваивать им метризу и степень по их заслугам[121].

Таким образом, постановление парламента от 1 июня 1540 года можно считать частичной победой канцлера — его контроль над процедурой экзаменов укрепился.

Был ли он озабочен лишь усилением своих властных полномочий или пытался провести реформу в гуманистическом духе за счет контроля со стороны Парижского епископства, во главе которого в то время стоял Жан Дю Белле? Был ли Спифам в 30–40-х годах XVI века интегрирован в круг гуманистов-реформаторов, находившихся под покровительством Парижского епископа? На эти вопросы нет однозначного ответа, но, во всяком случае, в глазах «консервативной партии» он мог казаться фигурой подозрительной. Также относились и к его начинаниям.

Однако Спифам не оставил попыток провести реформы в университете. После поражения в деле Галанда он сумел реформировать коллегию Трегье, Нарбоннскую коллегию и родную для него коллегию кардинала Лемуана.

Жаку Спифаму приходилось уделять много времени делам семьи[122]. В 1529 году его старший брат Гайар Спифам был арестован вместе с другими финансистами. После длительного процесса в 1534 году ему было предъявлено обвинение в хищении королевских денег на сумму 692 585 ливров[123]. На следующий день он разбился насмерть, упав с балкона тюремной часовни на каменный пол (семья настаивала на том, что это был несчастный случай). Семья должна была вернуть огромную сумму. Жак Спифам взял на себя переговоры с казначейством об уменьшении долга. В итоге ему удалось повернуть дело так, что Спифамы компенсировали лишь 20 тысяч ливров, мотивируя это полным отсутствием средств. Впрочем, это не помешало сыновьям Гайара со временем приобрести достаточно выгодные должности. Эта история свидетельствует о ловкости Жака Спифама, о наличии у него связей и влияния в кругах чиновников и судейских. В 1544 году он приобретает должность президента Палаты расследований Парламента, а 1546 году получает епископскую кафедру Невера и в этом качестве представляет Францию на Тридентском соборе. В 1554 году он становится докладчиком прошений королевского дворца (это была своего рода «номенклатурная» должность, обладателям которой доверяли особо важные поручения). К началу 50-х годов XVI века его светская и духовная карьера складывалась наилучшим образом.

В парижских нотариальных архивах сохранилось немало актов Жака Спифама, но в них не было столь яркой индивидуальности, как в актах Николя Ле Клерка. Хотя и у него можно найти любопытные вещи. В 1544–1546 годах он регистрирует два дарения (без объяснения причин) некоей Катрине де Гасперн, вдове Этьена де Греля, прокурора парижского Шатле, и ее малолетнему сыну Андре[124]. В завещании, составленном Спифамом в 1552 году, ничего не говорится об этом семействе. Но оно примечательно полным отсутствием обычных для такого рода документов благочестивых формулировок, указаний на организацию заупокойных месс, раздачу милостыни бедным, прославление своего святого покровителя[125]. Это может свидетельствовать о симпатии епископа Неверского протестантским учениям.