Книга Дело ГКЧП - Валентин Варенников

Президент Ельцин представляет Совету Федерации Федерального Собрания РФ кандидатуру Ильюшенко на пост Генерального прокурора России. Но всем известны его махинации и преступные действия. Поэтому, несмотря на многократные его представления, Совет Федерации проявил твердость и не утвердил Ильюшенко (через два года его посадили).

Наконец, необходимо отметить еще один факт. По мере продвижения ельцинских «реформ» все острее становилось недовольство широких масс властью и все ярче выражалась поляризация общества. Поэтому, чтобы отвлечь народ от острых социальных проблем, связанных с постоянными невыплатами заработной платы, пенсий, пособий, стипендий, а также безработицей, огромным количеством беженцев и т. д., Ельцин призвал все партии и движения подписать Договор об общественном согласии. Фактически договор был фиговым листком и никакой стабильности в обществе не достиг. Обстановка в стране продолжала ухудшаться, и это тоже подтверждало правоту членов ГКЧП и их соратников, которые стремились не допустить развала и кризиса в стране.

Конечно, все это благотворно влияло на дух, который царил в зале заседания суда.

* * *

Итак, мои показания на суде:

«Уважаемый председательствующий!

Уважаемый суд!

Общественные и социальные явления нашей жизни могут быть — и я в этом уверен — осмыслены объективно лишь при условии диалектического подхода к их познанию. То есть к познанию явлений действительности в их взаимосвязи, развитии и движении.

Поэтому невозможно правильно понять события августа 1991 г. в отрыве от процессов, которые происходили в нашем государстве задолго до тех тяжелых дней. А это пыталась сделать Генеральная прокуратура РФ на предварительном следствии. В свое время я был одним из тех, кто подписал известный документ под названием «Слово к народу». Это обращение начиналось следующей фразой: «Случилось огромное, небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое, данные нам в сбережение историей, природой, славными предками, гибнут, ломаются, погружаются во тьму и небытие. И эта гибель происходит при нашем молчании, попустительстве и согласии».

Этим была выражена боль за судьбу Отечества и народа. И это обращение во многом предопределило мое участие в августовских событиях 1991 г.

«Слово к народу» по существу отражало мои идеалы и принципы, формировавшиеся на протяжении всей моей сознательной жизни.

Своим принципам и идеалам я остался верен и поныне. Изменять их не намерен, независимо, какой приговор суд мне вынесет.

И как бы ни изощрялись прислужники от закона в лице Степанкова, обвиняющие нас в боязни «разбора конкретных фактов», ничего у них не получилось и не получится. Историческая правота за нами! Что касается разбора фактов, то здесь, в суде, я буду давать те же показания, какие я давал и на стадии предварительного расследования. Я ничего в показаниях не менял на всех этапах и менять не собираюсь. Я готов их повторить многократно, если это будет действительно способствовать установлению истины по делу.

Моя жизненная позиция формировалась не в кабинетах власти, где пребывают наши политические оппоненты, а в боях и сражениях за честь и независимость нашей Родины в условиях, когда преданность Отечеству, патриотизм, верность своему народу, своему долгу являлись главными критериями человеческой порядочности и ценности…

Мои показания будут состоять из двух частей.

Первая часть посвящена только одной проблеме — изложению в хронологической последовательности всех фактов, имевших место в августе 1991 года, их оценке, а также доказательству абсурдности предъявленных мне и ГКЧП в целом обвинений. Вторая часть — мои идеалы, оценки событий августа 1991 года и нарушения законности и прав человека.

Приступаю к изложению первой части. Сегодня уже ни для кого не является секретом, что августовские 1991 года события не могли возникнуть спонтанно. Страна за годы так называемой перестройки была доведена до всеобщего развала. Поэтому появление органа, противодействующего этому развалу, стало исторически и политически неизбежным. Именно этим следует объяснить образование Государственного комитета по чрезвычайному положению и его выступление за Конституцию, за сохранение Союза, за стабилизацию положения в стране, за наведение порядка в государстве, против обнищания народа и разграбления государства.

Появление и выступление ГКЧП — это объективная необходимость, и уже только поэтому оно — такое выступление — законно, как и Комитет, который явился органом этого выступления.

Известные политические фигуры стараются лиц, проходящих по делу ГКЧП, представить в глазах общественности злоумышленниками, которые якобы замышляли захватить власть, создать для всего народа ГУЛАГи. Они заявляют, что, мол, подсудимые боятся суда, боятся разоблачений.

Но мне, как и другим, нечего бояться! Наоборот, боятся те, кто ждет возмездия. Я же, привлеченный незаконно по делу ГКЧП, заинтересован, чтобы Суд установил истину и чтобы народ узнал всю правду, в том числе — кто виновен в развале нашей великой страны.

Свои показания я намерен построить следующим образом.

Вначале дать полные показания по факту происшедших событий в августе 1991 года (этому и будет посвящено мое выступление сегодня).

В последующем — дать показания по причинам и мотивам, побудившим меня к действиям в августе 1991 года, и, наконец, о своих принципах, мировоззрении и правовой и политической оценке августовских событий 1991 года, о противозаконных действиях против меня Генеральной прокуратуры СССР и РФ.

Показания по факту событий. Изложенные в обвинительном заключении доводы о моей виновности в совершении преступления, предусмотренного статей 64 Уголовного кодекса Российской Федерации, с моей точки зрения, являются несостоятельными, надуманными, никакими доказательствами не подтвержденными.

Отдельные части обвинения наполнены просто ложным содержанием, в чем легко убедиться.

Многие положения обвинительного заключения, как я уже говорил, мне непонятны или совершенно не имеют ко мне отношения.

Считаю необходимым особо подчеркнуть: в моих действиях нет никакого состава преступления, а потому виновным себя, конечно, я не признавал и не признаю.

Однако мое душевное и нравственное состояние угнетено, как у любого гражданина Советского Союза, кому дорого Отечество. Угнетено тем, что я не смог сделать все необходимое для сохранения единства нашей державы, не предотвратил катастрофу, не пресек гнусные действия предателей — архитекторов и прорабов перестройки.

Еще раз прошу, уважаемый Суд, обратить внимание на то, что принципы и суть показаний, которых я придерживался со дня моего ареста, постоянно выдерживались на всей стадии предварительного следствия. Я ни в чем не каялся в прошлом, не намерен делать это сейчас. Более того, я готов доказать беззаконие, допущенное должностными лицами по моему делу.

Показания по факту событий буду строить в хронологической последовательности с 16-го по 20-е августа 1991 года, а также с учетом места действий, согласуя все это с предъявленным обвинением.