Книга Михаил Орлов - Александр Бондаренко

Летом 1806 года Наполеон попытался подписать мирный договор с Россией, но из этого ничего не вышло… Провалом закончились и переговоры с англичанами.

Между тем, не удовольствовавшись титулами императора французов и короля Италии, Наполеон Бонапарт объявил себя ещё и председателем Рейнского союза, куда первоначально вошли 16 южногерманских и западногерманских княжеств, на престолы которых он тут же стал рассаживать своих родственников…

Унижение Австрии не могло не взволновать Пруссию, официально пусть и союзную Франции: пруссаки не только увидели возможный вариант своей судьбы, но и реально ощутили первые «укусы» своего «союзника». А потому, писал историк А.А. Керсновский, «Страна и армия требовали войны — и нерешительный король Фридрих Вильгельм III вынужден был после долгих колебаний уступить общему желанию и объявить войну Франции, отправив Наполеону дерзкий ультиматум (очистить Германию, созвать конгресс для всеобщего примирения, признать Северо-Германский союз во главе с Пруссией, созданный в противовес Рейнскому Союзу Наполеона).

Император Французов предвидел такой оборот дел и потому не особенно торопился с выводом своей армии из немецких земель по окончании кампании 1805 года. В момент конфликта в августе 1806 года у него там было 6 корпусов».

Но старой славой жить невозможно — это было доказано поражением русской армии под Аустерлицем, это доказала и Прусская кампания.

«Подготовка к войне ограничилась мобилизацией армии, вооружением угрожаемых крепостей, сосредоточением армии и назначением командующих.

Прусское государство видело свою гордость именно в том, что оно не нуждается ни в какой подготовке к войне, что оно всегда вооружено и что достаточно одного приказа, чтобы через 4–6 недель быть совершенно готовым к войне. Эта организация была триумфом Фридриха Великого. Но она была рассчитана на его время, на его противников — австрийцев, на его театр — Силезию».

Как говорится, «в карете прошлого далеко не уедешь»: тут был совершенно иной противник, а на месте Фридриха Великого восседал Фридрих Вильгельм III. И вообще, по словам того же знаменитого военного теоретика Карла Клаузевица, «Французская революция придала европейской политике и войнам другой характер, не предусмотренный Фридрихом Великим».

А потому, совершенно закономерно, дальше были Йена и Ауэрштедт — полный разгром прусской армии. Не только полный, но и позорный.

«Сильнейшая крепость Германии — Магдебург с 23-тысячным гарнизоном и 450 орудиями сдалась без выстрела двум эскадронам французских гусар… Берлин поднёс ключи победителю, и Наполеон в три недели покорил всю Пруссию. Пруссаков охватил ужас и они не думали о продолжении борьбы: сильные крепости сдавались французским разъездам по первому их требованию. Из 186 000 прусских войск около 25 000 было убито и ранено, свыше 100 000 сдалось в плен, до 45 000 дезертировало и рассеялось, осталось лишь 14 000 генерала Лестока, искавших спасения в привислинских крепостях. Король бежал под защиту русских штыков». Можно уточнить, что в течение шести недель — с 3 октября по 20 ноября — сдалось восемь прусских крепостей, имевших суммарный гарнизон в 58 200 человек.

Господи боже ты мой! И у нас сегодня находятся такие многоумные авторы, которые старательно ругают русскую армию и русских полководцев 1812 года! Поймите, милостивые государи, вот что такое — Наполеон! Ведь только русские смогли по-настоящему устоять, пусть даже и проигрывая сражения, отступая, сдавая кампании — но не сдаваясь, не разбегаясь, не чувствуя себя проигравшими. К чему лицемерить? Воевать с гениальным Наполеоном было безумно трудно!

…Император Наполеон тогда много чего «накрутил» в Европе, но это не имело никакого отношения к нашему юному гвардейскому корнету до тех пор, пока русский царь не возмутился происходящим и не послал за пределы России свои войска. Официально они шли на помощь Пруссии — но, как было и в предыдущую Австрийскую кампанию, пока они дошли до места, союзная армия перестала существовать. Как мы понимаем, русские опоздали не потому, что шли медленно, а потому, что пруссаки — как ранее и австрийцы — поспешили быть битыми…

15 ноября 1806 года отряд пока ещё никому не известного генерал-майора Барклая де Толли не дал французским войскам переправиться через Вислу у Плоцка. 11 декабря тот же Барклай и также ещё совсем не знаменитый генерал-лейтенант граф Остерман-Толстой отбросили французские авангарды под Сохачевом и Чарновом. 14 декабря, в сражении при Пултуске, генерал от кавалерии Беннигсен разбил корпус маршала Ланна… В общем, кампания начиналась для нас очень даже неплохо.

Двухдневное сражение при Прейсиш-Эйлау 26–27 января 1807 года закончилось в пользу русских, однако граф Беннигсен почему-то не пожелал развить успех и вообще решился отступить, так что Наполеон преспокойно приписал победу себе, с чего, в общем-то, и начался перелом в войне, принявшей уже затяжной характер…

В начале февраля император Александр решил вновь отправить в поход гвардию, о чём генерал Кологривов уведомил генерала Депрерадовича 8-го числа.

«10 февраля Де-Прерадович донёс Кологривову, что “Кавалергардский полк к выступлению в поход находится в готовности”, в составе 41 офицера, 802 нижних чинов и 738 коней.

13 февраля, в 6 ч. утра кавалергарды первые выступили из Петербурга. Государь провожал полки и напутствовал их милостивыми словами».

Казалось, всё было замечательно, сердца русских воинов бились в едином желании отомстить французам! Однако «На другой день по выступлении кавалергардов Цесаревич приказал отдать в приказе по полку, что Государем было замечено, что: 1) “когда полк тронулся из Миллионной, то трубачи заиграли поход в то время, когда полк был не сформирован, ибо штандарты были на правом фланге полка; 2) гг. офицеры, идучи на поенъ-девю[61], лошадей своих горячили, прыгали и не равнялись; 3) при маршировании повзводно шеренги не равнялись, и в эскадроне полк[овника] Титова (2-го) унт[ер]-офицер на место чтобы быть в замке[62], ехал на правом фланге 2-й шеренги; 4) гг. офицеры дурно палаши держали; 5) вообще 2-я шеренга вовсе не равнялась и люди качали палашами; 6) стремена во всём фронте были весьма длинны, и саквы[63] не довольно круто и высоко застёгнуты, что всё Государь Император изволил приказал исправить, дабы впредь сего замечено не было”».

Можно только догадываться, как восприняли офицеры государев приказ и что они говорили в своём кругу об Александре Павловиче и его достопочтенном братце. Полк отправлялся на войну! Люди были готовы умирать за Отечество, а им — про саквы, про равнение второй шеренги и «качание палашами»… Неужели даже после Аустерлица российский государь ничего не понял?! Не хватит ли играть в солдатики?!