Книга Ведьма из-за моря - Виктория Холт

— Я не пойду, — спокойно сказала она, — и ты тоже не пойдешь, Джейк. Что подумают наши гости?

— Они подумают, что еще одно сатанинское отродье получило по заслугам.

— Они аристократы, не забывай об этом. Такой спектакль вызовет у них только отвращение.

— Справедливость ни у кого не должна вызывать отвращения.

Матушка потеряла терпение и отвернулась от него, затем подошла к Лэндорам и предложила им вернуться в дом. Она якобы боялась, что мясо, жарившееся на вертеле, превратится в угли.

Отец, как всегда, забавляясь открытым неповиновением матушке, не дал лишить себя удовольствия и уехал в другом направлении, он одобрял церемонию казни ведьмы.

Разговор о ведьмах был продолжен за столом. Отец яростно возражал.

— Женщина виновата и понесла справедливое наказание, — заявил он. — Отметины на ее лице доказывают это. Суккуб[4]посещает ее по ночам, и такие отметины у нее по всему телу.

— Перестань, — сказала матушка. — Это просто бородавки, у многих они есть.

— Тогда скажи мне, почему она выводит бородавки у других, а у себя не может?

— Я не разбираюсь в таких делах, — резко ответила матушка.

— Оно и видно, — ответил отец. — Итак, матушка Энфилд соединилась со своим хозяином. Да сгорит она в аду!

— Почему? — спросила матушка. — Если она хорошо служила своему хозяину, может быть, он вознаградит ее?

— Будь моя воля, эта страна была бы очищена от ведьм, виселицы не пустовали бы.

Фенимор заметил, что часто невинных женщин обвиняли в колдовстстве только потому, что они были старые, жили одни, имели кошку, страдали косоглазием или бородавками.

— Если они невиновны, то должны доказать это, — горячился отец.

— Люди нередко слишком легко обвиняют других, — заметила матушка. — Может быть, им лучше посмотреть на свои недостатки, прежде чем осуждать других?

— Бог мой, женщина, — сказал отец, — мы говорим о колдовстве.

Он был нетерпим. У него были свои взгляды, и он не собирался от них отступать. Например, он обвинялся в изнасиловании. Карлос был живым тому доказательством — результат рейда на испанское побережье. То, что сделал со мной Колум Касвеллин, было поступком, который отец сам был не прочь проделать с любой женщиной, но он придет в ярость, когда узнает, что то же самое случилось и с его дочерью. Как говаривала матушка, его не переспоришь.

Теперь он горячо говорил о культе сатаны. Матушка сказала, что колдовство было всегда, еще до того, как христианство пришло на нашу землю. Оно было частью религии древних — почитание Рогатого Бога, которого христиане называют дьяволом. Мать сказала, что по субботам обычно проводились своего рода религиозные церемонии, на которых поклонялись Рогатому Богу, а так как нужно был населить землю, танцы у ног Рогатого Бога были ритуалом плодородия.

Пока она говорила, отец насмешливо на нее смотрел — в его взгляде была смесь гордости и ехидства. Фенимор сказал, что так оно и было, а способ, с помощью которого можно изжить колдовство, состоит не в пытках и убийствах беззащитных старух, а в том, чтобы отвлечь народ от старой языческой религии и обратить его в христианство.

— О, да ты реформатор! — со смехом сказал отец.

— Ну что ж, может быть, это не так уж и плохо? — ответил Фенимор.

— Совсем неплохо, — сказала матушка, тепло улыбаясь ему. Без сомнения, Фенимор ей очень нравился.

Ей удалось снова перевести разговор на тему торговли и нового проекта, ибо было ясно, что отец мог слишком увлечься и испортить всем настроение. Таким образом, неприятный разговор о повешении ведьмы был забыт, и оставшаяся часть дня прошла весело.

Утром Лэндоры уехали. Были намечены планы, перестраивались корабли, и новое дело готовилось к старту.

* * *

Теперь у меня не осталось никаких сомнений, и передо мной замаячила страшная правда: в результате той необычной ночи у меня будет ребенок. Я вдруг почувствовала, что меня загнали в угол.

Я, конечно, знала, что должна сказать об этом матушке. Отец ушел в плавание, и я специально выбрала этот момент, когда его не было дома. Я попросила мать прийти в мою спальню, так как мне нужно было сказать ей что-то очень важное.

Я встретила ее и сразу выпалила:

— Мама, у меня будет ребенок. Она уставилась на меня, не веря своим ушам, и я заметила как она побледнела.

— Линнет, нет!

— Боюсь, это правда.

— Фенимор?.. — начала она. — Я удивлена…

— Нет, не Фенимор, мама! Я стремилась подыскать правильные слова, но их не было.

— Не… Фенимор? — она была явно сбита с толку. И тут полились мои слова.

— Это было той ночью. Он… он привез меня в замок Пейлинг, это было там…

— Тот человек? — воскликнула она. Я кивнула.

— Ты… он… Ты любишь его?

Я закрыла глаза и покачала головой. В голове звучал его издевательский смех. Неужели я помнила его с той ночи? Может, ему все-таки удалось разбудить мои дремлющие чувства?

— Он привез меня в свой замок и там… Я не знаю, что случилось, я была совершенно без сил. Он велел приготовить для меня комнату… комнату с кроватью и пологом. Потом он привел меня в другую комнату, где был накрыт стол. Он сказал, что послал слуг найти тебя. Я ела и пила… и все. На следующее утро я проснулась в кровати… Я была голая и совсем другая!.. И там был он…

— Боже мой! — воскликнула матушка. — Твой отец убьет его!

— Я этого и боялась.

— Ты ничего мне не сказала!

— Я не была уверена…

Ужас уступил место любви. Мать заключила меня в объятия и стала баюкать, как ребенка.

— Маленькая моя Линнет, — сказала она, — не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Я бы убила его собственными руками!

Словно камень упал у меня с души. Я знала, что так и будет, когда я ей все скажу. Она найдет какой-нибудь выход, она всегда находила.

Со всеми своими проблемами я шла к матери, и, как только она о них узнавала, они тут же переставали быть непреодолимыми.

Мы, обнявшись, сели на кровати.

— Линнет, — спросила она, — что ты помнишь о той ночи?

— Я не знаю… Иногда я думаю, что что-то помню, иногда мне кажется, что я все выдумала. Я сидела за столом, он налил вина в мой бокал, сказал, что я изнурена и мне нужно подкрепиться.

— Дьявол! — воскликнула она. — О, Линнет, иногда я ненавижу мужчин! — Я поняла, что сейчас она думала об отце, о своей бурной жизни. Думаю, она натерпелась в свое время. У меня был брат Роберто, который сейчас где-то в Испании, — сын от ее первого странного брака, у моего отца были незаконнорожденные сыновья. Я пожалела, что раньше ничего ей не сказала. — А потом? — допытывалась она.