Книга Здесь покоится наш верховный повелитель - Виктория Холт

Вот отчего сейчас, когда он шел по саду, насмешливая улыбка не сходила с его лица. Надо не подпускать к себе беды и наслаждаться жизнью.

Но с течением жизни меняется и отношение к удовольствиям. Он до глубины души устал от Барбары Каслмейн. В первые годы их близости он находил ее вспышки раздражения забавными, теперь же так не думал. Почему он не выслал ее из своего королевства? Ее амурные связи приобрели дурную славу. Но он не мог заставить себя сделать это. Она снова будет гневаться и беситься от злости; а он уже давно привык не обращать внимания на приступы гнева и злости Барбары. Было проще оставить ее в покое, избегать ее и не мешать ее бесконечным романам. О нем говорили, используя язык картежников: «Его Величество никогда не сбрасывает; он только прикупает». И это было правдой. Ему не нравилось сбрасывать: можно же держать на руках ненужные карты, хотя их редко пускают в ход. Этот метод не нарушал его спокойного расположения духа.

Франсис Стюарт его глубоко разочаровала – маленькая глупышка Франсис, у которой совершенно детский ум и такие необыкновенно прекрасные лицо и фигура!.. Несмотря на все ее простодушие, в другое время он женился бы на Франсис, так как мысль о ее красоте преследовала его днем и ночью. Но Франсис сбежала и вышла замуж за этого пропойцу Ричмонда. Счастья ей это не принесло. Бедная Франсис стала жертвой оспы и потеряла свою былую красоту, из-за которой так страдал король.

Или вот еще Екатерина, его жена – бедняжка Екатерина с ее печалью во всем облике, с кроличьими зубами и непреодолимым желанием постоянно нравиться ему. С какой стати его собственная жена должна была в него влюбиться? Именно эта пикантная ситуация возбуждала любопытство придворных остряков. Может быть, все это так и было, но он был человеком, не лишенным некоторой чувствительности, и с трудом выносил страдания Екатерины. Она воспитывалась в строгих правилах португальского королевского двора. Он сожалел о том, что огорчает ее, но ничего не мог с этим поделать, как не мог перестать быть самим собой. Он не мог не прогуливаться со своими любовницами: его любовницы были для него важнее короны. Он был очень непостоянным мужчиной и имел по женской части ненасытный аппетит, так что желание утолить его подавляло в нем все прочие желания.

Поэтому он не мог не удручать своими бесчисленными любовными связями королеву, которую по ребячьей глупости угораздило влюбиться в него.

Женщины доставляли ему массу забот. Более всего его устраивали нетребовательные любовницы, которых можно было посещать, когда заблагорассудится. Неудивительно, что голландцы изображали его на карикатурах убегающим от женщин и двумя руками поддерживающим на бегу корону.

Именно ему удалось произвести ряд перемен в Англии. Еще и десяти лет не прошло с тех пор, когда повсюду в Англии господствовали строгие пуританские нравы, и ему нравилось думать, что с ним в Англию вернулся смех. Правда, нередко это был смех издевательский…

Изменились и разговоры людей: теперь они открыто обсуждали темы, при упоминании о которых десять лет тому назад их лица покрывались бы краской стыда либо они делали вид, что не понимают, о чем речь. Примеру короля последовали по всей стране – и мужчины так же естественно обзаводились теперь любовницами, как прежде прогуливались в солнечную погоду. Поэты высмеивали целомудрие. Девицам внушали, что время быстротечно, что противиться возлюбленным – это отсталость; пьесы были откровенно непристойными и все на одну тему – любовные приключения.

Король ввел в Англии французские обычаи, а во Франции при дворе вместе с королем правила его любовница, а не королева, на которой он женился из сугубо практических соображений.

Литераторы, окружающие его – неизбежно оказывались именно эти профессиональные остряки, – почти все до одного были распутниками и вольнодумцами. Бекингем устроил недавно шумную ссору с Генри Киллигрю в Герцогском театре; спектакль еще не окончился, а они выпрыгнули из лож в партер, чтобы в драке доказать свою правоту; дрались они из-за леди Шрусбери, репутация которой по части нескончаемой смены любовников равнялась репутации любовницы короля Каслмейн. После этого Киллигрю, тоже порядочный повеса и известный обманщик, сбежал во Францию.

Генри Балкли дрался на дуэли с лордом Оссори, а в таверне на кулаках – с Джорджем Этериджем. Лорд Бакхерст недавно пировал в Эпсоме в компании Седли и актрисы из собственного Его Величества Королевского театра. Рочестер, лучший из поэтов и самый знаменитый из острословов и вольнодумцев, обладавший самым красивым лицом при дворе, похитил молодую богатую наследницу – Елизавету Мале. Сочли необходимым заключить его на какое-то время в Тауэр – правда, ненадолго, так как Карл любил, чтобы этот весельчак был всегда рядом. Никто не мог писать лучших, чем он, эпиграмм; а если они и казались верхом грубости и эта грубость временами бывала направлена против самого короля, то при этом все же не было в королевстве эпиграмм более точно бьющих в цель и более остроумных. Немного спустя Рочестер, самый дерзкий и заносчивый из людей, женился на охотно согласившейся на этот брак Елизавете Мале, сбил с толку всю ее семью и теперь распоряжался ее огромным наследством.

Все эти события были весьма характерны для придворной жизни…

Гуляя в саду, король заметил направляющегося ему навстречу молодого человека. Приглядевшись к его высокой фигуре, он улыбнулся. Этот молодой человек, тоже, без сомнения, обладавший столь ценимым королем остроумием, был любим королем, как никто из придворных.

– О, Джемми! – воскликнул он. – Что-то ты рано вышел сегодня.

– Следую привычкам Вашего Величества, – ответил юноша. Он подошел и без церемоний остановился около короля, а Карл обхватил его рукой за плечи.

– Я полагал, после вчерашней веселой пирушки ты будешь дольше нежиться в постели.

– Сомневаюсь, что моя попойка может идти в сравнение с пирушкой Вашего Величества.

– Я привык сочетать пирушки и ранний подъем, но эту привычку перенимают не многие из моих друзей.

– Я буду во всем подражать вам, отец.

– Будет лучше, если ты пойдешь своим путем, мой мальчик.

– Нет, люди любят вас. Поэтому я тоже буду любим. Карл насторожился. Слова Иакова были не просто лестью.

Иаков смотрел в будущее. Когда настанет его черед носить корону, он будет проезжать по столице, улыбаться бурно приветствующим его людям, останавливать взгляд на самых хорошеньких женщинах на балконах.

Карл с нежностью прижал к себе сына. Он сказал:

– Счастливчик Джемми, тебе никогда не придется быть в центре внимания, как мне. Ты можешь наслаждаться радостями королевского дома, не ведая моих утомительных обязанностей.

Иаков не ответил; он был еще слишком молод и не смог удержаться от того, чтобы не надуть недовольно губы.

– Ну, Джемми, – сказал Карл, – будь доволен своей судьбой. Она вполне благополучна, а ведь могла быть совсем другой… Ты не понимаешь своего счастья. Не стремись к тому, чего тебе никогда не добиться, сын мой. На этом пути можно столкнуться с бедой… С бедой и трагедией. Ну, пора нам возвращаться во дворец. Мы пройдем через мой аптекарский огород. Хочу показать тебе, как выросли мои лекарственные травы.