Книга Москвест - Андрей Жвалевский

— А репу потом парят? — поинтересовалась Маша, вспомнив про выражение «проще пареной репы».

— Слушай, ты откуда? — изумилась Клаша. — Вроде как наша, а как спросишь чего, так кажется, что из глуши какой-то пришла!

Маша только улыбнулась, представив себе, как бы сейчас взвился Мишка. Расстались Маша с Клашей подружками.

Собственно, Маша собиралась быстренько сбегать к Собору, забрать оттуда рыдающего от страха Мишу и вернуться обратно, потому что ночевать иначе негде. И Клаша очень обрадовалась — дел у них впереди еще целая гора.

* * *

Князь ушел, а Мишку взял в оборот Нос — то ли его денщик, то ли старший товарищ. Был Нос много старше своего князя, ростом невысок и телом сух, говорил по-русски заметно чище и главное — бойко и непрерывно.

С одной стороны, это было удобно. Не задавая никаких вопросов, Мишка узнал все, что творилось сейчас в Москве. Великий князь Дмитрий Иванович «в позатом лете» татарву побил, но не только московскими силами, а и суздальскими, тверскими, и — Нос особенно это подчеркивал — литвинскими полками. А еще Нос хвастался, что Остей, которого звали на самом деле Александр Дмитриевич, — внук того самого Ольгерда, который Москву чуть не взял, даже копье к Кремлю прислонил. И взял бы наверняка, не поспей великий князь Дмитрий Иванович возвести каменные стены. Удивительным образом Нос гордился сразу двумя князьями: и Ольгердом, и Дмитрием. А сейчас на Москву идет хан Тохтамыш, что с его стороны свинство, потому что именно Дмитрий Иоаннович и разбил наголову его, Тохтамыша, кровного врага Мамая. Дружина ждет хана не дождется, белокаменных стен ему не взять…

В общем, информации было море.

Единственное, чего так и не понял Мишка, так это тайну прозвища своего собеседника: то ли Нос было кличкой, то ли именем. Впрочем, особо задумываться над этим было некогда. Во-первых, Нос буквально похоронил Мишку под потоком сведений, во-вторых, беседа протекала параллельно с хозяйственной деятельностью. Нос как-то незаметно заставил Мишку и коня княжеского поскрести костяным скребком, и кольчугу князю начистить. В другой ситуации он, конечно, и не вздумал бы заниматься грязной работой, но Нос его буквально загипнотизировал своим словоизвержением.

Через час Нос начал выдыхаться. Мишка уже собрался наконец вставить слово, но его объявили немым. Произошло это как-то само собой.

— Эх, — вздохнул Нос, — дрэнна, што ты не молвишь… Ну ништо, немы́ — не дурны́, как-то нибудь повоюешь.

Мишка хотел было возмутиться, но потом подумал, что так даже лучше. Не придется имитировать чудной «лицьвинский» акцент, не надо отвечать на всякие вопросы про родню.

— Як жа заве́шься ты? — задумчиво поскреб под бородой Нос.

Мишка осмотрелся, поднял какой-то прутик и написал прямо на земле свое имя.

— Письмена… — с уважением сказал Нос, и Мишка понял, что объяснять придется как-то иначе.

Однако Нос нахмурил лоб и ткнул в первую букву:

— «Мыслете»? Михаил, што ль?

Мишка радостно закивал.

— До́бра! — обрадовался дружинник. — Яко архангел. Эх, жаль, ты немы́, побеседовали б…

Но тут вернулся Остей, черный и злой, и тут уж стало совсем не до задушевных бесед.

Остей короткой командой кликнул свой отряд. По тому, как быстро собрались воины, Мишка понял две вещи. Во-первых, отряд хорошо вымуштрован, во-вторых, с Остеем, когда он злой, лучше не спорить.

— Так, — сказал князь, глядя куда-то в сторону, — завтра по́йдзем з Масквы.

— Куды́? — удивился Нос.

Все остальные ограничились изумленным переглядыванием.

— Спача́тку да Пераяслауля, по́тым да Кастрамы…

Воины позволили себе удивленный гул.

— Зачем? — от волнения Нос перешел на чистый русский. — За стеной способнее татарина бить!

— Затем, — на русском же ответил князь, явно кого-то пародируя, — дабы ополчение в тех городах собрать.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Литовский князь Остей упомянут в «Повести о нашествии Тохтамыша» как организатор обороны Москвы. Там получилась странная история: мало того, что князь оставил город для набора дружины, так еще и главного воеводу Владимира Андреевича Серпуховского услал. Так и вышло, что во главе москвичей встал литвин. О нем известно только, что это был «некий князь литовский, по имени Остей, внук Ольгерда». Откуда он взялся в Москве? По одной из версий, Остеем звали князя Александра Дмитриевича — сына Дмитрия Ольгердовича, героя Куликовской битвы. А дедушкой Остея был тот самый Ольгерд, что ходил на Москву, но не смог ее взять.

— Да-а-а… — даже словоохотливый Нос не знал, что сказать.

Да что Нос — уж на что Мишка мало разбирался в ситуации, но и ему было странно слышать, что накануне нападения войска покидают город. Но то, что услышал он дальше, оказалось еще поразительнее.

— Пойдзем не адны́ мы, — Остей снова перешел на литвинский, — усё во́йска по́йдзе… — Гул стал возмущенным, князю даже пришлось голос повысить: — А хто забы́ушы, дык мы крыж цалавали… — и он рывком достал из-под кольчуги нательный крестик, — што вяликаму князю Маскоускаму будзем служы́ци!

Мишка нахмурился. «Похоже, зря я в это дело ввязался, — подумал он, — надо смываться».

Но смыться не получилось. Пришлось выполнять кучу дел на пару с озабоченным Носом. Дела были большей частью хозяйственные — что-то собрать, что-то почистить, что-то выбросить — но одно дело Мишке понравилось. Нос доверил ему полировку княжьего меча.

Как только Мишка взял в руки клинок, он сразу понял — вот оно, настоящее оружие. Ему доводилось держать травматический пистолет и даже настоящий «Калаш» в тире, он знал, что из них можно кого-нибудь убить, но… как-то не верил. А вот меч…

Меч — другое дело. Он был тяжелым и опасным. Им можно было свалить врага с ног, разворотить стену, подрубить ноги коню.

Мишка не удержался и пару раз взмахнул мечом.

— Не так! — прикрикнул на него неведомо откуда взявшийся князь. — Выпад — адбой, выпад — адбой. Зразуме́у?

Мишка кивнул.

— Язык праглынувшы? — нахмурился Остей.

— Не размауляе ён, — вступился Нос, — немы́.

— Ладно, — смягчился князь, — глядзи, вось як…

…Поздно ночью, намахавшись мечом и получив от князя обидное, но непонятное прозвище «нязгра́бны», Мишка побрел спать к остальным Остеевским воинам. Уже проваливаясь в глубокий сон, вспомнил о Маше, но только разозлился. Пусть теперь без него помучается! Будет знать!

* * *

Пробираться обратно к Кремлю было жутковато. Город гудел, как встревоженный улей. Под стенами Кремля толпилось войско, бряцая оружием, гогоча и воняя потом. Маша вспомнила, как вели себя воины времен Долгорукого, и на всякий случай вжалась в стенку ближайшего дома, но, присмотревшись, поняла, что теперешняя дружина выглядит получше. По крайней мере, сейчас они трезвые и не рубят мечами мирных старушек. Правда, девок, проходивших мимо, задевают, и довольно активно.