Книга Восточный рубеж. ОКДВА против японской армии - Евгений Горбунов

Во второй половине 32-го усиление и техническое оснащение ОКДВА продолжалось так же интенсивно, как и в первой половине года. Особенно это касалось механизированных войск и авиации. Конечно, тех двух танковых батальонов (17 и 18-го), которые были в январе переброшены из европейской части страны, было явно недостаточно. И во второй половине года переброска отдельных готовых танковых частей на Восток продолжалась. В мае были переброшены 31-й и 15-й танковые батальоны. В июне — 11-й и 13-й, а в июле — 32, 19 и 20-й танковые батальоны (50). К августу в ОКДВА было уже 11 танковых батальонов. Планом моторизации и механизации войск ОКДВА на 1932 г. предусматривалось формирование в Забайкалье 6-й отдельной механизированной бригады с включением в её состав 17, 20 и 32-го танковых батальонов. Забайкальское направление от пограничной станции Маньчжурия до Хайлара считалось наиболее перспективным для действий крупных механизированных соединений, поэтому в Забайкалье и начали формирование первой в ОКДВА механизированной бригады (51).

К осени 32-го все возможности размещения вновь прибывших частей были полностью исчерпаны. Скудный казарменный фонд от Байкала до Владивостока был использован полностью. Строительство новых военных объектов: казарм, складов, парков для боевой техники и особенно аэродромное строительство только разворачивалось. Строителей было мало, да и жить им было негде. Все части, которые прибыли на Дальний Восток летом и осенью, нужно было подготовить к первой для них суровой дальневосточной зиме. В сентябре 32-го в штабе ОКДВА была составлена справка об основных вопросах организации строительства ОКДВА. В этом документе отмечалось, что переброска на Дальний Восток гарнизонов укреплённых районов, сформированных в военных округах европейской части страны, задерживается в связи со значительным отставанием казарменного строительства в укреплённых районах. Эти районы строились у самой границы, вдали от населённых пунктов, и никакого жилья там не было.

В этом документе указывалось также, что формирование 29-й и 41-й авиабригад, которое должно было закончиться к концу года, по ходу строительства не будет выполнено так как строительство Бочкарёвского и Воздвиженского аэродромов почти в полном объёме сорвано. Готовность к концу августа по аэродромам — 10 %, по казармам — 20 % и по квартирам для комсостава — 4 %. Казарменно-складское строительство для сухопутных войск также находилось в плачевном состоянии из-за недостатка рабочей силы, материалов, транспорта и летних дождей. В справке отмечалось, что в связи с этим создаётся тяжёлое положение с размещением частей на зимний период. О том, в каких условиях придётся зимовать войскам было показано на примере Усть-Амурского и Де-Кастринского гарнизонов (там располагались полки 2-й дивизии): «Состояние войск Де-Кастринского и Усть-Амурского гарнизонов, развитие цинги в этих гарнизонах, ввиду отсутствия овощей и трудностей с размещением, а также оторванность этих гарнизонов от базы, требуют исключительного внимания по созданию необходимых условий для зимнего периода» (52). Можно не сомневаться, что в подобных условиях находились и другие гарнизоны ОКДВА. Когда производилось резкое усиление войск на Востоке, меньше всего думали о запасах овощей на зиму и нормальном расположении частей армии.

Во второй половине 32-го усиление войск Дальнего Востока продолжалось. И хотя размещать прибывающие части было уже негде, эшелоны с войсками шли на Восток по Транссибирской магистрали. Осенью в ОКДВА перебросили ещё три стрелковые дивизии, и их общее количество было доведено к 1933 г. до 13. За счёт переброски танковых батальонов было увеличено количество танков. К 1 января ОКДВА имела: 468 танков, 265 танкеток и 66 бронемашин. Даже если не учитывать танкетки Т-27, боевая ценность которых была весьма сомнительной, превосходство над Квантунской армией в бронетанковой технике было абсолютным. И это абсолютное превосходство сохранялось в течение 10 лет. В армии имелось 736 орудий среднего и крупного калибра, а также 1584 автомашины всех типов и 263 трактора, 2061 станковых и 2464 ручных пулемёта. За вторую половину года не увеличилось только число боевых самолётов. Существовавшие аэродромы были забиты авиационной техникой под завязку, а строительство новых аэродромов, и в первую очередь для тяжелобомбардировочной авиации, шло очень медленно. На 1 января 1933 г. имелось 267 самолётов различных типов (боевые, учебные, транспортные). Резкое увеличение ВВС ОКДВА намечалось на 1933 г., когда предусматривалось окончание строительства аэродромов, начатое в 1932 г. В результате всех мероприятий 32-го общая численность ОКДВА, включая Амурскую флотилию и Морские силы Дальнего Востока, достигла 140 160 человек против 42 100 человек, которые имелись на Дальнем Востоке до усиления (53). Превосходство ОКДВА над Кванту некой армией к 1933 г. было полным как по численности, так и по средствам подавления: артиллерии, авиации и бронетанковой технике. И это общее превосходство также удерживалось до конца 1941 г.

Итоги военного строительства на Востоке были подведены на расширенном заседании Реввоенсовета в октябре 1932 г. В Москве собрались 624 командира высшего звена РККА. Были и руководители военной разведки: начальник 4-го Управления Берзин, его помощники Борис Мельников, Александр Никонов и Василий Давыдов. Присутствие этих руководителей на заседании было вполне естественным — разведка много сделала для того, чтобы положение на Дальнем Востоке было обрисовано полно и объективно.

Начальник Штаба Егоров в своём докладе говорил и о положении в этом регионе: «…Учебный год проходил под знаком широкого развёртывания оргмероприятий, вызванных, с одной стороны, реконструкцией нашей РККА на новой технической базе, а с другой — рядом обстоятельств внешнеполитического порядка и основным из них — это непосредственными угрозами нашим советским границам на Дальнем Востоке.

Можно сказать, что только гениальное предвидение этой политической ситуации со стороны ЦК нашей партии во главе с тов. Сталиным и учёт этой военно-политической ситуации в оперативном отношении со стороны нашего Наркома тов. Ворошилова позволили нам своевременно обеспечить и политическую, и военную устойчивость наших границ на Дальнем Востоке…» (54).

Естественно, что об обстановке на Дальнем Востоке в своём выступлении говорил и Блюхер: «…мы с февраля месяца за очень короткий срок в 2–3 месяца фактически в своей численности увеличились более чем в два раза. Из маленькой армии в 1931 г. мы выросли в очень большую армию. Это потребовало передислокации всех наших частей. Почти нет ни одной части, которая не изменила бы своей дислокации в течение этого периода. Нам приходилось принимать большое количество новых частей на базе старого недостаточного казарменного и жилого фонда. Мы провели целый ряд новых формирований…» (55). Блюхер, конечно, не приводил номера и численность новых стрелковых дивизий и авиационных частей, но и по тому, что было сказано, присутствующие поняли напряжённость обстановки на Дальнем Востоке.

О тяжёлой обстановке сообщил в заключительной речи нарком: «…Ещё во время прошлогоднего пленума Реввоенсовета Союза мы отмечали, что между обстановкой и на западе и, в особенности, на востоке на предстоящий рабочий год предъявляет мало хорошего. Действительность подтвердила наши опасения. В конце прошлого и начале этого года мы находились под прямой угрозой войны против нас. Это обстоятельство наложило отпечаток напряжения на всю жизнь Советского Союза и в особенности на работу в армии и развитие наших вооружённых сил… Всё вышеизложенное заставило нас не только зорко следить за развивающимися на Дальнем Востоке событиями, но и предпринять ряд радикальных мер оборонительного характера. Целой системой политических, хозяйственных и военных мероприятий нашей партией и правительством удалось пока предупредить нависшую войну…» Говорил он и об опубликованном в советской прессе меморандуме генерала Танака, о докладной записке бывшего командующего Квантунской армией генерала Хондзио военному министру от 3 августа 1931 г., в которой говорилось, что: «Прежде чем воевать с США, необходимо стремительно занять важные в стратегическом отношении пункты Китая и Советской России и привести эти государства в такое состояние, чтобы они в короткий срок не могли оправиться». Сообщил он и об одном очень «деликатном» документе, исходившем от лица, весьма близко стоявшего к взаимоотношениям Японии с СССР. В нём через месяц после начала Маньчжурского инцидента говорилось: «Надо развёртывать обстановку в Северной Маньчжурии так, чтобы втянуть СССР в события. Япония и другие государства смогут после этого встать на путь решительных действий». Говорил он и об обстановке на Дальнем Востоке.