Книга Индия. 33 незабываемые встречи - Ростислав Рыбаков

Свалившаяся ли на него двусмысленная известность, или то, что он к тому времени проштудировал две великие книги человечества – Библию и Коран (обе в переводе на хинди) – но что-то подвигнуло Дайянанду на более активное использование печатного слова и на изложение своих шокирующе нестандартных взглядов на индуизм в форме книги. Сказалось, видимо, и личное знакомство с крупнейшими религиозными реформаторами во время его триумфальных выступлений в столице Британской Индии Калькутте и в Бомбее.

В 1874 г. Свами публикует свой важнейший труд «Сатьяртха Пракаш» («Свет истины»), в котором суммирует основные идеи, выработанные им в бесчисленных дискуссиях. Исходная мысль книги, вроде бы, не должна была вызвать возмущения высоколобых пандитов, все еще существовавших в нереальном средневековом мире – Дайянанда со всей страстностью, на какую он был способен, отстаивал абсолютную непогрешимость Вед. Более того, писал он, в Ведах заключена мудрость и все знания, как уже полученные, так и еще скрытые. Огнестрельное оружие, паровозы, химическая формула воды, новейшие достижения медицины – обо всем этом якобы уже сказано в Ведах и лишь неправильно интерпретировалось до сих пор. Более того, «политические события современности и то, что происходит в будущем, описаны в санскритских сочинениях». Экстравагантность его позиции этим, однако, не исчерпывалась. Провозгласив этот тезис (по мнению некоторых из знавших его – в чисто пропагандистских целях), он решительно отбросил все остальные священные тексты как «испорченные человеком» и, следовательно, не идущие от Бога. А уж дальше он не оставлял камня на камне от привычного пандитам индуизма, резко и едко критикуя политеизм, догмат об аватарах, практику идолопоклонства и, вслед за другими реформаторами, обличал многие традиционно практиковавшиеся церемонии, обычаи, выступал против детских браков и (с оговорками) за вторичное замужество вдов. С позиций разума и здравого смысла он высмеивает рассказы о чудесах, посвящая этому десятки страниц своей книги, с почти атеистической непримиримостью разбирает всевозможные популярные легенды и истории, находит вполне рационалистические объяснения каждому «чуду», умело обнажая обман жрецов-брахманов, спекулирующих на религиозных чувствах верующих.

Значительную часть «Сатьяртха Пракаш», ставшей позднее библией созданной им организации «Арья Самадж», составляют главы, посвященные острому критическому разбору христианства, ислама, джайнизма, буддизма и сикхизма. Особо нужно отметить выраженную антимусульманскую тенденцию этих глав. Однако у Дайянанды критика ислама и мусульман, игравшая позднее важную роль в деятельности «Арья Самадж», была вторичной по отношению к прославлению индуизма и отвержению христианства, последнее он критиковал свысока, как в течение многих лет критиковали индуизм европейские миссионеры. Он находил в христианском учении ошибки, несуразности, противоречия, обвинял Христа в жестокости, бессердечии, хитрости, аморальности и, по существу, перебрасывал мостик между Ним и Его последователями: «Что же за люди христиане, если они верят в Бога, совершающего такие поступки, да еще ожидают спасения от него?». Ясно, что главы о христианстве представляют собой своего рода политический памфлет, обращенный против англичан.

Форма не должна закрывать от нас внутреннего содержания проповеди Дайянанды; оно было, безусловно, реформаторским и в главном совпадало с позицией других реформаторов, несмотря на противоположность исходных идей – и здесь, и там «очищение» индуизма означает отказ от многобожия, почитание Абсолюта, переосмысление традиции, пересмотр, роли брахманов, апелляцию в авторитету разума и т. д. внешне учение Дайянанды более традиционно, чем рафинированное реформаторство его современников, хотя суть в обоих случаях одна. И последнее – Дайянанда открыто националистичен и это в полной мере сказалось в деятельности созданного им в 1875 г. общества «Арья Самадж». Еще при жизни его основателя «Арья Самадж» развертывает движение шудцхи (очищение), т. е. борьбу за возвращение в индуизм тех, кто когда-то перешел в ислам или христианство. Прозелитическая деятельность последователей Дайянанды, естественно, вызвала не только враждебность и подозрительность колониальных властей, но и негативную реакцию мусульман.

В последние годы жизни по просьбе Е.П. Блаватской Дайянанда начал писать свою автобиографию. Она обрывается, любопытно заметить, на событиях 1857 г., года Великого восстания.

Дайянанда Сарасвати скончался при невыясненных до конца обстоятельствах в октябре 1883 г. в Аджмере в возрасте 59 лет. Подозревают, что он был отравлен.

* * *

На этой печальной ноте вернемся на бенаресский диспут в далеком 1869 году. По отзывам присутствовавших и по газетным отчетам, Дайянанда дрался как лев, блестяще парируя высказывания оппонентов, давая своё, не-традиционное толкование приводимых ими текстов и едко высмеивая их высказывания. И не его вина, что пандиты внезапно встали, слегка смошенничав, признали себя… победившими. Толпа реагировала как всякая толпа, не только на философских диспутах – в Дайянанду полетели заранее заготовленные камни, навоз и сандальи…

Дайянанда же и его приверженцы объявили в ответ о своей полной победе.

Так закончился и ушел в историю невероятный бой Давида-реформатора и Голиафа-ортодоксии.

Было бы неправильно думать о том, что сегодняшний Бенарес остается исключительно средневековым, хотя и очень живым В городе расположен один из лучших Университетов страны, давший, особенно после независимости, многих выдающихся деятелей нации. Есть трогательная история о последних часах жизни одного из создателей Бенаресского Индусского университета пандита Мадаи Мохаи Малавии – понимающим Индию, она скажет о многом. Малавия почувствовал свой смертный час в своем кабинете в Университете; коллеги предложили срочно отвезти его в город, к Гангу, чтобы, как истинный индус, он мог умереть там Но он отказался – ведь в этом случае, он уже больше не родится на Земле, а ему надо вернуться, чтобы доделать всё, что он не успел в этой жизни.

Если отнестись к этому так серьезно, как оно заслуживает, то перед нами великое самоотречение от вечного блаженства и поразительное чувство долга (кстати, тоже вполне реформаторское!).

Идея создания именно здесь современного учебного заведения, одновременно и связанного с традициями прошлого и помогающего их переосмыслить и модернизировать, возникла еще в позапрошлом веке. В 1898 году стараниями Анни Безант, ирландки, для которой Индия стала второй родиной, в Бенаресе был открыт индусский колледж, прообраз нынешнего Университета.

* * *

Анни Безант тоже заслуживает того, чтобы сказать о ней подробнее.

Бурная жизнь выпала на долю этой незаурядной женщины или, вернее, сама она неистовым темпераментом сотворила свою необычную судьбу. Рожденная в семье священника (1847 г.), она в 20 лет вышла замуж, тоже как это зачастую бывало, за священнослужителя. Добрая, старая, диккенсовская Англия, чопорное викторианское счастье… Через шесть лет ветер несовместимости, разметав это добродетельное благополучие, оставил отцу семейства двоих детей, сначала мальчика, а потом и девочку, а саму же миссис Безант забросил вскоре в ряды фабианского общества. По сию пору многие последователи Анни Безант едва ли не с ужасом пишут об этом периоде ее жизни, шепотом намекая, что она какое-то время была даже близка к атеизму и – о, боже, – к социализму! Следует сказать, что о социализме в фабианском обществе действительно говорили и писали немало. Вот как определяли тогда свои цели сами члены этого общества: «Общество фабианцев имеет целью воздействовать на английский народ, чтобы он пересмотрел свою политическую конституцию в демократическом направлении и организовал свое производство социалистическим способом так, чтобы материальная жизнь стала совершенно независимой от частного капитала». Загвоздка, правда, в том, что фабианцы, предшественники лейбористской партии Великобритании, стояли за очень, очень постепенное преобразование капиталистического общества, путем реформ, в социалистическое, без революций и катаклизмов, без потрясений, вражды и жертв. Само название этого общества обнажает его суть почти с пародийной точностью, ибо наречено оно в честь римского полководца Фабия Максима, прозванного народом Кунктатором, т. е. медлителем. Кунктатор, как известно, не столько воевал, сколько уклонялся от сражений и неторопливо изматывал Ганнибала, сопровождая его со своим сильным войском, но на весьма безопасном расстоянии.