Книга Как стать маньяком. История жертвы обвинения - Александр Ковальчук

Случался, конечно, ассортимент и получше, но только у тех, кто имел маленькие срока. А обладателей больших родня, как правило, довольно уверенно вычёркивала из своей жизни. Такие вспоминали о праздничном настроении разве что в Новый год.

Саня от подачек родни не зависел и свои праздники обеспечивал самостоятельно. Но и он отмечал, чаще всего, только межгодовые вехи, мечтая о том, что однажды он встретит тот самый Новый год, который приведёт его к свободе. Только это будет ещё очень не скоро. А пока перед каждым Новым годом он покупал у местного умельца самодельную ёлочку.

Правда, сделана она была из проволоки, скрученной в жёсткий каркас, и обтянутой фольгой из чайный обёрток, нарезанной в виде ёлочных иголок. Но при этом она смотрелась очень симпатично. Тем более что игрушки на ней были самые настоящие, только миниатюрные, как и сама ёлочка. По одной, по две Саня покупал их при случае у своего окружения, которые за чай с сигаретами готовы были отдать не только игрушки. А уж где они сами их брали – Сане это не было интересным.

Устанавливал он свою ёлочку у себя на прикроватной тумбочке, наряжал имеющимися игрушками и покрывал сверху дождиком, как делал это когда-то в детстве у дедушки с бабушкой. Его ёлка сейчас, конечно, была намного меньше размером и совершенно не пахла лесом, но всё-таки это был праздник, Санина отдушина в этой серости.

Само празднование Нового года было довольно своеобразным. Главным и основным «блюдом» новогоднего стола был чай в той или иной форме – те, у кого достаток оставлял желать лучшего, ограничивались обычным чифиром.[15] У наиболее расторопных из них присутствовала ещё и пара-тройка карамелек.

Более обеспеченные[16] могли себе позволить не только чай, но и кофе, сдобренный шоколадом и конфетами. После чего следовал более или менее изобильный стол. Хотя чаще всего на столе присутствовал самостоятельно приготовленный тортик.

Что касается наличия на столе алкоголя… Это было вполне реально. Не для всех, конечно. Но проблема была в другом – с большим или меньшим трудом такие как Саня, к примеру, могли себе сообразить на стол бутылочку. Только вот во-первых, на стол её поставить было нельзя – тут же «благожелатели» расскажут об этом операм. В результате можно было и не успеть выпить. Ну а во-вторых, если делать всё это втихомолку, «по секрету», то и интерес пропадал.

Саня однажды столкнулся с этим – вместе с приятелем организовали себе грамм 250 спирта, развели его до «поллитра». Но пить пришлось за бараком, в укромном уголке, оглядываясь по сторонам. И на морозе. А потом вернулись на барак, нажевались лука с чесноком (чтобы не пахло алкоголем), и уселись перед телевизором, сдерживая эмоции… В общем, не интересно как-то. И больше Саня с подобными мероприятиями не связывался.

Официально зэкам разрешалось «праздновать» до часу ночи. После чего предполагалось, что они улягутся спать. Но существовал и не официальный вариант, в соответствии с которым можно было сидеть возле телевизора или праздничного стола хоть до утра. Однако при этом надо было делать вид, что ничего не происходит. Т. е. в случае поверки зэки должны были разбежаться по своим нарам. Зачем? – А Бог его знает. Просто выпендрёж начальства.

А иногда, когда перед Новым годом удавалось особенно хорошо заработать, он вместе с шариками развешивал на своей ёлке с десяток шоколадных конфет и такое же количество сигарет с фильтром – не пачки, а именно сигареты. Естественно, что проходящие мимо зэки только облизывались на такую ёлочку, но, как ни странно, за все эти годы никто ничего с его ёлочки не стащил. Хотя народец был здесь самый разный, в том числе и любители поживиться чужим.

Но то ли на них тоже влияла атмосфера праздника, которую они подсознательно чувствовали, то ли не хотели связываться с Маньяком, одно прозвище которого не внушало особой радости. Да и слухи о Сане ходили по зоне, что он чуть ли не со всеми мусорами находится в хороших отношениях. А он и не спешил развеивать этот бред – благодаря этим слухам лишний раз никто не цеплялся, опасаясь нарваться на неприятности.

Да и те, кого называли администрацией, предпочитали лишний раз не ссориться. Ведь Саня и в самом деле был вхож не во все, конечно, но во многие кабинеты. И кто знает – в каком кабинете потребуются его руки завтра…

Хотя сам Саня предпочитал нормальные человеческие отношения. И если видел, что к нему относятся по-человечески, то и сам всегда шёл на уступки. И с ценой особо не торговался, и не требовал внесения оплаты сразу, как делал это в большинстве случаев.

Таким же образом относился он и к зэкам, коим и сам являлся, добром отвечая на добро и отгораживаясь от зла, которого тут было в достатке. Так уж случилось, что особенно дружен он был с одним мужиком, возрастом чуть более пятидесяти. Хотя выглядел он под семьдесят – потрепала жизнь основательно.

Как они нашли общий язык теперь уже и не вспомнить. Тем более что мужик этот за время Саниной отсидки сидел уже в третий раз. Поди теперь вспомни – что там было в первый.

Особой разговорчивостью мужик этот не отличался и сходились они с Саней чаще всего по делу – когда нужна была помощь в чём-то. Но и угощали друг друга временами. У Сани была возможность баловать приятеля чаем или сигаретами со своего заработка, а Зосим (так здесь звали этого мужика) обычно приносил тормозок после передачи.

Однажды зашёл к нему Саня в гости, а тот и говорит:

– Вот давай с тобой поспорим, на пачку фильтровых сигарет, что ты не сможешь съесть кусок сала!

– Да ладно, – ответил Саня. – Какой зэк откажется от куска сала?!

Но Зосим продолжал:

– А я тебе и не говорил, что ты откажешься. Я тебе дам сало, даже заточку[17] и кусок хлеба, но съесть сало ты не сможешь. – И на губах мужика мелькнула улыбка.

Если бы Саня не знал своего приятеля и не прошёл школу малолеток, где тебя на каждом шагу норовят подловить на чём-то, он бы обязательно согласился на спор. Но он знал своего приятеля и не поддавался.

Зосим долго ещё пытался подбить Саню на спор, но потом махнул рукой:

– Ладно! Тебя, так и быть, я и без спора угощу. Пошли со мной.

И он пошёл в так называемую «пищёвку» – комнату, где в специальных ящичках хранились кружки-ложки-миски всего отряда. А у таких, как Зосим, ещё и продукты.

В пищевой комнате Зосим открыл свой ящик и достал небольшой кусочек сала, размером в три-четыре спичечных коробка: