Книга Великий закон славян - Михаил Серяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В другом месте выход солнца (называемого здесь быком), регулярно сменявшего в соответствии с ритой утренние зори, непосредственно связывается с майей обоих верховных богов – хранителей вселенского закона:
Поскольку в этом договоре сияние солнца упоминается в непосредственной связи со сроком действия роты, мы можем заключить, что и на Руси дневное светило было тесно связано с вселенским законом, одним из наиболее зримых проявлений которого и являлось регулярное ежедневное появление на небе этого светила. Это также указывает на космический характер данного закона, явно не ограничивающегося рамками одной лишь Земли, а охватывающего собой все мироздание.
В договоре 971 г. ссылка на эту идею непосредственно соседствует со словом рота: «Азъ Святославъ, князь руский, якоже кляхъся, и утверждаю на свѣщаньѣ семь роту свою: хочю имѣти миръ и свершену любовь со всякимъ великимь царемъ гречьскимъ, съ Васильемъ и Костянтиномъ, и съ богодохновеными цари, и со всѣми людьми вашими и иже суть подо мною Русь, боляре и прочий, до конца вѣка»[79]. Итак, рота утверждалась Святославом до конца века или, в некоторых переводах, мира. Наконец, под 985 г. летописец так описывает действия сына Святослава еще до Крещения Руси: «И створи миръ Володимеръ съ болгары, и ротѣ заходиша межю собѣ, и рѣша болгаре: толи не будеть межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнет тонути»[80]. Хотя ПВЛ вкладывает эти слова в уста болгар, есть все основания предполагать, что автором этой ритуальной формулы была именно русская сторона. Так, исследовавший формулу «невозможного» в славянских песнях карпатской зоны П.Д. Кирдан отмечает, что чаще всего украинцы обозначают принципиальную невозможность чего-либо с помощью двух иносказаний: «когда камень поплывет» и «песок, который не может взойти»[81]. Обе формулы, согласно его подсчетам, употребляются в песнях по 18 раз, в то время как другие формулы «невозможного» встречаются там от 3 до 9 раз. В польском же фольклоре первое место безоговорочно занимает выражение «когда камень поплывет». Эти данные народной поэзии следует соотнести с сообщением Саксона Грамматика об обряде полабских славян, сопровождавших заключение мира потоплением камня в море. Как видим, и у западных славян мир заключался на все время существования Вселенной. Эта черта нашла свое отражение даже в Житии Антония Римлянина, в котором заметны отмеченные выше западно-восточнославянские контакты в религиозной сфере в языческую эпоху. Согласно описанию в Житии частной сделки купли-продажи земли, преподобный «Купи землю около монастыря у посадниковъ градскихъ. И съ живущими иже на тои земли людми прилучившимися и въ прочая лѣта. Доколе Божiимъ строенiемъ миръ вселенныя стоить»[82]. Как видим, купленная земля должна была принадлежать основанному Антонием монастырю до конца существования мира. Возвращаясь к договору Владимира, мы вновь видим идею того, что мир, основанный на роте, погибнет, когда нарушатся основные законы мироздания, согласно которым хмель в воде плавает, а камень тонет. Показательно, что оба примера очевидных и наиболее наглядных для человека законов связаны с водой – стихией Перуна. Еще более показательно в этой связи то обстоятельство, что в русских заговорах образ плавающего камня оказывается связан с образом отвращаемой от человека стрелы, за которым, как было установлено в предыдущей главе, опять-таки стоит бог Перун: «Как на море белу камню не плавати, так на меня раба божия имярек всякой стреле не бывати вовек»; «И обратися, стрела, цевьем в древо, в свою матерь, а перье в птицу, а птица полети в небо, а железо поди во свою матерь в землю, а клей во свою матерь рыбу. А рыба поди во Окиян море под бел камень Латар. И как белому камену Латарю по морю не плавати… такоже (в рукописи пропущено „мне“) всяким оружьем не бывати не сечину, не резану, ни колоту, ни биту, ни стреляну»[83]. Описанный в последнем заговоре процесс разложения стрелы на свои составные части, каждая из которых возвращается к своему истоку, к «мати», позволяет предположить, что, помимо вышеописанного, образ плавающего по воде камня имеет еще одно, подспудное значение: мир перестанет действовать, когда Вселенная вернется в свое изначальное недифференцированное состояние в виде плавающего в первозданных водах камня, который еще не пробил Индра. На основании трех рассмотренных примеров договоров 945, 971 и 985 гг. можно сделать вывод, что эти международные договоры рассматривались русами-язычниками как частные проявления единого вселенского закона и после совершения соответствующего священного обряда (хождения по роте) должны были сохранять свою силу на все время действия этого вселенского закона. Поскольку частные международные соглашения черпают свою силу именно в нем, будучи встроены в его великий поток и, исходя из логики, должны ему соответствовать, то, по аналогии с «Голубиной книгой», можно рассматривать этот универсальный космический закон-роту в качестве «мати» для всех прочих международных и внутригосударственных законов и договоров.
Понять, как название вселенского закона смогло на Руси оказаться связанным с понятиями «клятвы» или «присяги», нам помогает одна индийская легенда, где бог велит одному персонажу rtam amisva «поклянись rta» (взяв rta в качестве гаранта), и этот персонаж rtam amit «клянется rta»[84]. Очевидно, в глазах бога это наивысшая клятва, какую только может принести человек, обрекая себя, в случае ее нарушения, гневу верховных богов-хранителей закона. Выше уже приводились примеры из «Ригведы», рисующие образ Митры-Варуны как «карателей за многие беззакония» (РВ VII.60.5) либо прославляющих их за то, что они «подавили все беззакония» (РВ I.152.1). «Атхарваведа» (VII, 83, 3–4) содержит гимн, где согрешивший человек молит Варуну освободить его от наложенных этим карающим божеством пут:
Примерно такую же по смыслу мольбу к карающему божеству, но уже без детального описания его действий мы видим и в «Ригведе»:
