Книга Цусимский бой - Георгий Александровский

Строй эскадры выровнялся. Броненосец «Александр III» снова вступил в строй, заняв место сзади «Бородино», «Орла» и «Сисоя Великого».

Русская эскадра продолжала идти еще некоторое время на юго-восток с целью несколько отойти от противника. Эскадру вел «Бородино». У командира этого броненосца не мелькнуло мысли продолжать путь дальше на юг. Через 10 минут после перерыва боя «Бородино», а за ним вся эскадра, легли на старый курс, ведущий во Владивосток, – норд-ост 23 градуса.

Глава XI. «Бородино»

Когда «Бородино» возглавил эскадренный строй, то на нем хотя и бушевали пожары, которые видел капитан 2-го ранга Семенов с «Суворова», но они не распространялись дальше верхней палубы и не угрожали безопасности корабля.

«Бородино», как и «Орел», еще в недостроенном состоянии был зачислен в эскадру адмирала Рожественского и без испытания механизмов отправлен на Дальний Восток. Проба механического оборудования кораблей производилась уже в походе, с каждым днем которого броненосцы удалялись все дальше и дальше от родных берегов без надежды исправить замеченные недочеты.

Немудрено, что на «Бородино» все время что-нибудь ломалось или выходило из строя в течение всего похода. По-видимому, очередная поломка произошла и в наиболее критический момент боя, когда «Бородино» на несколько минут покинул строй эскадры.

Кроме того, броненосец оказался маломореходным и очень валким на волнах. Его мотало больше остальных броненосцев. Во время шторма броненосец клало на борт столь отвесно к волнующейся поверхности моря, что с других кораблей казалось, что «Бородино» уже больше не поднимется, а опрокинется.

Командир «Бородино» капитан 1-го ранга Петр Иосифович Серебренников пользовался большой популярностью у команды своим обходительным отношением, и, действительно, он отечески о ней заботился. Серебренников заботился не только о пище и одежде, но и о досуге экипажа во время длительного похода, старался отвлечь людей от тоски по родине и дать команде отдохнуть от тяжестей похода в культурной обстановке. На броненосце была подобрана хорошая библиотека и получались газеты.

Перед боем Серебренников собрал экипаж и призвал его поддержать честь корабля, носящего имя сражения, которое знаменовало собой перелом в Отечественной войне при отражении нашествия «двунадесяти языков».

После речи резкие звуки горнов проиграли боевую тревогу. Команда живо разошлась по своим боевым постам, и среди них матрос Семен Ющин, родившийся среди глухих лесов Темниковского уезда Тамбовской губернии. Он выделялся своей рослой и статной фигурой, широкими плечами, могучей грудью и точно налитыми свинцом мускулами. Простой, но смышленый и лихой парень. По боевому расписанию он обязан был быть вторым номером у трехдюймового орудия в носовом каземате, которым командовал поручик граф Леонтий Беннигсен. По распоряжению из рубки это орудие стреляло по головному японскому кораблю. По словам Ющина, в течение первого часа боя «Бородино» почти не имел повреждений, за исключением нескольких небольших пожаров, вспыхнувших на верхней палубе. Но и здесь было больше дыма, чем вреда.

«Бородино» содрогался всем корпусом при каждом залпе из орудий тяжелого и среднего калибра. Спустя 40 минут боя корпус броненосца вдруг перестал содрогаться. Корабль, очевидно из-за очередной неисправности в рулевом приводе, вышел из строя и прекратил стрельбу. Но через несколько минут неисправность была устранена, и «Бородино» снова занял место в строю, но он передвинулся с третьего на второе место после того, как «Суворов» уже более в строй не вернулся. Только с этого момента началась боевая страда и для «Бородино».

Тяжелый снаряд угодил в мостик у входа в боевую рубку. От одного этого попадания корабль лишился большинства своих старших офицеров. У капитана 1-го ранга Серебренникова оторвало кисть правой руки. Потеряв много крови, он должен был передать командование броненосцем своему старшему офицеру капитану 2-го ранга Дмитрию Сергеевичу Макарову. Старший штурман лейтенант Борис Илларионович Чайковский и младший штурман Константин Рудольфович де Ливрон были буквально разорваны на части. Старший минный офицер лейтенант Алексей Федорович Геркен был тяжело ранен и отнесен без сознания на операционный стол. Старший артиллерийский офицер лейтенант Петр Евгеньевич Завалишин с вываливающимися внутренностями мужественно пытался собственными силами спуститься из рубки на мостик, но сорвался и тут же скончался. Злой рок, преследуя русскую эскадру, не обошел своим беспощадным вниманием и этот броненосец.

Боевая рубка со всеми своими приборами управления кораблем и артиллерийским огнем, с машинным телеграфом, телефонами, переговорными трубами, расходящимися по всем углам и закоулкам броненосца, превратилась в какую-то обезображенную пещеру, наполненную трупами и частями тел офицеров, рулевых и телефонистов.

Управление кораблем было переведено в центральный пост, из которого, однако, нельзя вести наблюдений за обстановкой боя и неприятелем. А после выхода из строя «Александра III» на «Бородино» легла еще забота вести всю русскую эскадру. Вступивший в командование броненосцем капитан 2-го ранга Макаров должен был находиться или на батарейной палубе, или в одной из башен и оттуда наблюдать за боем и по переговорной трубе отдавать приказания в центральный пост, находящийся внутри броневой коробки, прикрывающей самые жизненные части корабля. Только оттуда все распоряжения передавались другим офицером по остальным отсекам броненосца… Такой способ управления кораблем был медлителен и ненадежен. Собственные залпы, разрывы неприятельских снарядов, приказания других лиц, стоны раненых – все это путало приказания и мешало их передаче. Время от времени и сама передача приказаний прерывалась. Очередное попадание выбивало из строя офицера, исполняющего обязанности командира броненосца. Подыскивался новый офицер. Пока он не вступил в командование, броненосец шел вслепую и управлялся офицером в центральном посту по инерции. Но это уже случилось в последней фазе боя этого тяжелого дня. После первого перерыва в бое броненосцем еще командовал капитан 2-го ранга Макаров. И им было принято решение, не вызывавшее сомнений: лечь снова на курс, ведущий во Владивосток.

Русская эскадра шла на этом курсе уже в течение 25 минут. Продержись туман дольше или поверни русская эскадра несколько позднее, то, может быть, повторная встреча обоих флотов произошла бы несколько позже, и сумерки успели бы прикрыть русские броненосцы. Японский броненосный флот, идущий в двух колоннах на ост-норд-ост, заметил в 3 часа 40 минут на расстоянии 35 кабельтовых русский флот, уходящий на север. Линия русских броненосцев постепенно нагоняла «Суворов», все еще продолжавший упорно идти в одиночку на север, после того как он два раза был один под огнем половины японского флота и отразил минную атаку.

Противники возобновили артиллерийскую дуэль, когда «Суворов» находился между двумя сближающимися курсами обеих эскадр. Японский флот придерживался прежней тактики: сближаться и нажимать на голову русской эскадры. Русские броненосцы постепенно склонялись к востоку, и в 4 часа 5 минут лежали на курсе ост. Согласно японским сведениям, дистанция боя якобы опять уменьшилась на 11 кабельтовых, но русские артиллеристы это отрицают. Согласно английской официальной истории боя, эта дистанция относилась только к одному русскому кораблю, а именно к непобедимому «Александру III», который упорно отвечал из всех орудий, способных стрелять, являя собой «непревзойденный пример жертвенного героизма».