Книга Кондор умеет ждать - Александр Терентьев

— Нет, мичман, это приказ, — Орехов задумчиво посмотрел на укрытую зеленью лодку и вновь обратился к Скату, не обращая внимания на недовольное ворчание мичмана, собиравшего посуду: — Слушай, Вячеслав, а сколько у нас там палева осталось, а? Нам ведь еще плутать по этим речкам и плутать, а горючку где брать будем?

— Ну, я смотрел, — пожал плечами лейтенант, — километров на двадцать, может быть, и хватит, а так — надо что-то соображать…

— Соображай, не соображай, а придется в какую-нибудь асиенду наведаться. Есть же здесь где-нибудь рыбаки или охотники какие… Глянь-ка карту!

Ближайшее место, где можно было, по идее, найти горючее, оказалось как раз в пятнадцати километрах от временного лагеря группы. После короткого совещания было принято решение, согласно которому в деревню должны были поехать Орехов и Мария — сразу всей группе лишний раз светиться без особой на то необходимости не было никакого смысла.

…Пожалуй, карта самую малость все же приврала: вряд ли парочка кое-как сколоченных хижин-бунгало, лодочный сарай и маленькая пристань тянули на то, чтобы гордо именоваться деревней. Так, не то охотничья, не то рыбацкая заимка, если провести аналогию с сибирскими просторами. У пристани покачивалась на воде длинная и узкая лодка с навесным мотором, что вселяло надежду, что хозяин сейчас дома и не откажется продать пару десятков литров бензина.

Майор и девушка, предусмотрительно переодевшиеся в обычную гражданскую одежду вроде джинсов и штормовок, свое плавсредство оставили километрах в двух от заимки и дальше отправились пешком. Орехов нес в руках две пластиковые канистры, ни на секунду не забывая профессионально настороженно поглядывать по сторонам и под ноги. И уже без всякого профессионализма, но не без тайной приязни, весьма близко соседствовавшей с симпатией, искоса наблюдал, как ловко и непринужденно Мария движется через заросли, порой подходившие к самой кромке воды. Почему-то вспомнились слова одного мужика из старого фильма: «Вот идет чужая баба. И знаешь ведь, что чужая, а — смотреть приятно!» Майор даже усмехнулся своим мыслям — если серьезно, то он ведь даже и понятия не имел, есть ли у Марии муж или друг, а спрашивать было как-то неловко, поскольку к делу это, в принципе, никакого отношения не имело…

Хозяин лодки, неопределенного возраста морщинистый потомок индейцев и конкистадоров, Орехову сразу чисто интуитивно не понравился — слишком уж мужик был малоразговорчив и мрачен. И глаза — не то чтобы испуганно бегали и виляли, нет, но смотрел мужичок все куда-то в сторону, словно видел что-то остававшееся невидимым для других. А вот в глаза майору или девушке так ни разу за все время переговоров и не посмотрел.

— Бензин? Отчего бы и не продать, — мужик поскреб заскорузлой, привычной к веслу и к снастям пятерней седую щетину на подбородке, для чего-то посмотрел на небо, голубевшее среди зеленых ветвей, и направился к лодочному сараю. — Как же это вы в дальний путь отправились и без горючего?

— Так уж получилось, вьехо, — как можно лучезарнее улыбнулась Мария, шагая рядом с майором за хозяином, которого она назвала стариком, на что тот не отреагировал никак.

В сумраке сарая старик подошел к нескольким бочкам, открыл одну из них и с помощью шланга быстро наполнил обе канистры, после чего совершенно равнодушным тоном назвал цену.

— Но, уважаемый, это же в три раза дороже, чем… — попыталась возмутиться девушка.

— Дороже, но до твоего города далеко, милая, — холодно ухмыльнулся старик. — Не хочешь — не бери! Мне его сюда тоже не бесплатно привезли…

— Извините, девушка погорячилась, мы, конечно, заплатим сколько нужно, — Орехов достал деньги и отсчитал несколько купюр. — Спасибо вам.

Подхватив полные канистры, майор, не обращая внимания на неодобрительное ворчание Марии, еще раз кивнул мужику и решительно направился к реке, в обратный путь…

…Когда мужчина и девушка исчезли за стеной ближайших зарослей, хозяин пристани некоторое время бесцельно походил по двору, потом поправил сушившуюся на высоких кольях длинную сеть и направился к своему домику. Зачем-то осмотрелся по сторонам, присел на шаткое крылечко и, выудив из кармана коротковолновую рацию, нажал кнопку вызова. Рация ожила, легонько потрескивая и шурша, потом в аппарате отозвался чей-то хрипловатый голос.

— Да, это я… Вызывал. Есть кое-какие новости… А такие, что у нас тут объявились мужик и девка… Не знаю, говорили оба по-испански, но мужик — белый. На гринго похож. Акцент? Ты думаешь, я в этом что-то понимаю? Ну, вроде был… Бензин у меня брали. Больше ничего. Ну, все, до встречи… Ты, главное, про обещанные деньги не забудь, а я не забуду! Все, уважаемый, конец связи…

Старик неожиданно легко поднялся с крыльца и, пряча рацию, довольно улыбнулся — оказывается, к умному человеку денежки со всех сторон так и стекаются помаленьку. Однако улыбка уже через секунду сменилась испуганным недоумением и откровенным страхом, поскольку кто-то перехватил сзади его шею локтем и, довольно жестко придавливая горло, вкрадчивым тоном поинтересовался:

— Кому звонил, разговорчивый ты наш? Ты только дергаться не вздумай — сразу шею твою немытую сверну!

— Ты кто? — пытаясь хотя бы чуть-чуть ослабить захват и прижать подбородок к груди, зло ощерился мужчина.

— Джон Уэйн тебя устроит? — Орехов жестко ткнул мужика под ребра стволом пистолета. — Я задал вопрос… Кому ты нашептывал о нас по рации?

— Ты, парень, не знаешь, с кем связываешься. Ты — труп, понял! — не унимался пленник, проявляя вдруг неведомо откуда взявшиеся наглость и твердость.

— А вот так со мной не надо, — почти ласково сказал майор и, рывком развернув мужика к себе лицом, расчетливо ударил его рукояткой пистолета по губам и тут же добавил ребром ботинка по голени. После чего коротко ударил уже подвывавшего от боли и страха мужчину основанием открытой ладони в подбородок, отчего тот навзничь рухнул на белый, перемешанный с мусором песок. Глядя на размазывавшего по лицу кровь из разбитых губ мужика взглядом, ничего хорошего не предвещавшим, Орехов демонстративно щелкнул курком пистолета и направил длинный ствол прямо в испуганное, морщинистое лицо.

— Кому ты звонил, ублюдок? А хочешь, я тебе помогу? Ты, сволочь старая, звонил на базу! С кем ты говорил? С Трухильо? — майор назвал первое пришедшее на ум имя.

— Ты же и так все знаешь, гринго, — прикрывая разбитое лицо ладонью, не спускал глаз с пистолета хозяин заимки. — Не лови меня на глупостях. Нет там никакого Трухильо, а говорил я с Алехандро — фамилии не знаю. Он платит мне за информацию о любых чужаках. Мало платит, сволочь. Зря я в это ввязался — жадность подвела…

— Это верно, — раздвинул губы в улыбке Орехов. — Деньги тебе больше не понадобятся.

С последними словами майор мягко нажал на спуск — и гулко и сухо ударил выстрел…

20

Зеленая гусеница вдумчиво и целеустремленно ползла по ботинку Кэпа, на американский манер вскинувшему ноги на край стола. Наемник, некоторое время с добродушным любопытством наблюдавший за маневрами неведомо куда стремившейся козявки, поставил на стол стакан с остатками виски, аккуратно подцепил гусеницу кончиком ножа и бережно стряхнул путешественницу в кадку с землей.