Книга Бесноватые - Кристофер Фаулер

Стоя на крыше виллы, Синно почесался и дождался, пока тишина снова вернется в лес. Затем он соскользнул на веранду и заглянул через ставни на окнах в спальню, где лежала Кейт, объятая неспокойным сном. Так же тихо, как всегда двигался Джош, огромная макака открыла дверь в спальню и проскользнула внутрь, закрыв за собой дверь очень аккуратно.

Разбивающееся сердце

— Ситуация человека доходит до отчаяния, — сказала Эмма, расчищая кусочек запотевшего стекла и выглядывая на залитую дождем улицу. — Должна сказать, что начинаю сомневаться в китсовском[22]идеале настоящей любви. Похоже, это совершенно не подходит никому, кто живет в районе Хаммерсмит. — Глаза ее рассредоточились, и она попыталась вспомнить стихи.

Ввела меня в волшебный грот

И стала плакать и стенать.

И было дикие глаза

Так странно целовать.[23]

— Мы учили это в школе. А здесь у нас один только «волшебный» грот, и не так уж и много диких поцелуев.

— Зато достаточное количество диких ножевых ранений.

— Помнишь, когда под эстакадой нашли тело девушки, разрезанное на куски? Они поймали парня, который это сделал. Полиция сказала, у них с любовью что-то не сложилось. Вот так, — Эмма без удовольствия отпила кофе. Она просила крепкого кофе со взбитыми сливками без пенки, но официантка сказала, что машина так не сможет.

— Ты что думаешь, у нас тут Старбакс? — спросила официантка, и вопрос был резонным, учитывая, что Эмма и ее лучшая подруга Мариса находились в баре под названием «Скиннерз Армз». Эмма принялась возиться с маленькой пластмассовой баночкой искусственных сливок, которая никак не открывалась. Она все еще была несовершеннолетней, и решила отличиться от своих друзей тем, что подождет до того времени, пока ей можно будет официально напиться. Мариса же скучала над пинтой сидра. Она пила уже давно и испытывала легкое отвращение к упорной воздержанности и трезвости Эммы. Девушки сидели, балансируя на слишком высоких табуретах, и просматривали странички с объявлениями, посвященными Дню святого Валентина в музыкальной газетке. У Эммы накопился большой запас подобной чуши к этому празднику.

— Гадалка моей; матери говорит, что за один-единственный вечер два человека могут наделать столько ошибок, что хватит на целую жизнь, — объяснила Мариса.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Думаю, она имеет в виду болезнь. Как в «Привидениях».

— Это где Патрик Суэйз?

— Нет, это другое. Ибсен.

Эмма с Марисой вышли в город выпить и поразвлечься. Эти две девчонки были слишком умны для своего возраста, одна исполняла сейчас роль Золушки в постановке, которую возили по домам престарелых и сумасшедшим домам, а вторая работала за прилавком, продавая домашнюю птицу. Обе надеялись на что-то лучшее, обе ни с кем не встречались, и сегодня у них получилось выбраться в Лондон на один вечер благодаря тому, что в доме престарелых прокладывали силовой кабель. Рабочий, который это делал, попал в больницу, а Эмма получила свободный вечер.

— Тебя не вгоняет в депрессию необходимость изображать пантомимы для людей, которые даже не осознают, что ты стоишь перед ними? — спросила Мариса.

— Некоторые осознают. Одна пожилая дама подошла ко мне в перерыве, потрогала мое платье и сказала: «Ты Золушка, правда?», а я сказала: «Да, это я». И она тогда сказала: «Золушка, можно тебя кое о чем попросить?», и я сказала: «Да, конечно». И она сказала: «Золушка, где, черт возьми, я нахожусь?» Когда я смотрю со сцены, я как будто вижу ожившие картинки из комиксов про стариков и инвалидов, расположенные по краю зала. Вчера вечером одна старушка встала в середине сольного номера Баттонза и закричала: «Помогите мне!» Никаких сказочных концовок, уверяю тебя.

— Люблю читать личные объявления в этой газете, — сказала Мариса. — Вот и говори после этого о поисках любви в неправильных местах.

Эмма прочла через плечо подруги пару строк и недовольно воскликнула:

— Нельзя планировать то, что должно быть особенным. Ведь она такая, не правда ли, — особенная? Я имею в виду настоящую любовь. А ведь если не быть осторожной, можно ее испортить прямо с самого начала — это все равно что воткнуть вилку в торт, покрытый безупречной глазурью, и всю ее разломать, потом ведь никогда ничего не поправишь.

— Не очень уверена, что мне нравится такое сравнение. Конечно, она должна быть настоящей. Люди, которые дают объявления, просто сами этого не понимают. Можешь прочесть мне любое описание из раздела объявлений, а я тебе скажу, что оно означает на самом деле.

— Хорошо, — Эмма снова раскрыла газету, — давай посмотрим. Пожилой джентльмен.

— Слово «джентльмен» его выдает. Ни один мужчина моложе сорока лет себя так не назовет. «Пожилой» означает древний, мумифицированный, старше, чем Райдер Хаггард.[24]

— Ну, вот тогда. Остроумный.

— Практические шутки, глупые приколы.

— Моложавый.

— Перестал расти в возрасте одиннадцати лет.

— Непредубеждённый.

— Хочет, чтобы ты трахалась с его друзьями.

— Любитель клубной жизни.

— Наркотики. Целый вечер будет орать тебе в ухо и проведет все воскресенье в постели.

— Хмм, — Эмма прищурила глаза, глядя на подругу, и перевернула страницу. — Боюсь, ты слишком цинична.

— Поверь мне, — сказала Мариса. — Мужчина должен быть особенным, или он вообще ничего не стоит. Ты вот встречаешь своего принца каждый вечер, и для тебя в этом нет никакого откровения.

— Да-а, но в нем сто пятьдесят пять сантиметров роста, и пахнет от него так, что сил никаких нет. Хорошо, — она снова вернулась к странице. — Свободный дух.

— Человек с рюкзаком.

— Профессионал.

— Работает в обувном магазине.

— Обыкновенной внешности.

— По-настоящему уродлив. Ему место в церкви возле фонтанчика со святой водой.

— Одинокий.

— Уже отчаялся.

— Тихий.

— Гарольд Шипман.[25]