Книга Великие умы России. Том 7. Илья Мечников - Глеб Буланников

Началась работа. На станцию приходили репортеры, забрасывали ученых вопросами, ждали сенсации. Станция обретала известность.

Это не нравилось адептам традиционных методов лечения. В газетах появлялись колкие реплики одесских докторов. Лабораторию стали чуть не каждый день проверять на наличие чего-то, что, прежде чем послужить поводом к закрытию станции, должно было попасться на глаза.

«Покинув государственную службу, – писал Илья Ильич, – я, таким образом, попал в услужение городу и земству. Поглощенный научной работой, практическую часть, то есть прививки и приготовление вакцин, я передал моим молодым товарищам. Казалось, дело должно было пойти успешно.

Вновь возникшее бактериологическое учреждение с жаром принялось за работу, но ему начали оказывать противодействие. Местные представители врачебной власти стали производить нашествия на его лаборатории, с тем чтобы усмотреть в деятельности станции какое-нибудь нарушение правил. В Медицинском обществе устраивали настоящую травлю всякой работы, выходящей из новой лаборатории. Инстанции, давшие средства, требовали практических результатов. Работа же для достижения последних встречала постоянные препятствия».

28

Тем летом Илье Ильичу пришла мысль, как избавиться от сусликов, вредящих сельскому хозяйству на юге. Нужно распылить по полям микробы куриной холеры.

Он принялся ставить опыты.

Намерения Мечникова стали известны всей России. Петербургский журналист написал фельетон, в котором утверждал, что бактерии куриной холеры способны превратиться в азиатскую холеру. Будучи некомпетентным, он все переврал. Но газетам верят.

Когда станция занималась сибирской язвой, из-за статьи в «Новом времени» люди так перепугались, что к одесскому начальству косяком пошли мольбы о прекращении опытов, о закрытии лаборатории. Люди массово переселялись в другие села. Те, кто собирался покупать землю рядом со станцией, не раздумывая собирали вещи и улепетывали.

Фельетон произвел впечатление на одесского градоначальника. Он посоветовался с местными врачами и пришел к выводу: опыты нужно немедленно прекратить.

Как этому обрадовались бывшие коллеги Мечникова по Одесскому университету! «Мечников нетерпим, куда бы он ни пришел работать».

Мечников написал письмо Пастеру с просьбой развенчать мифы.

Получив письмо, Мечников перенаправил его градоначальнику.

«Нет никакой опасности в попытке уничтожения в полевых условиях того или иного рода грызунов при посредстве микроба куриной холеры… Много легенд распространяют в микробиологии, дорогой Мечников, с тех пор как новая наука развивается во всевозможных направлениях. Могу даже Вам рассказать, что наши молодые представители в Австралии, посланные мною по желанию правительства Сиднея (Новый Южный Уэльс), встретили весьма странное противодействие со стороны лиц, казалось бы, вполне просвещенных или долженствующих быть таковыми. "Не превратится ли ваша куриная холера, – было им заявлено, – в азиатскую холеру?" В конце концов эти опасения основываются на простых предположениях или предвзятых мнениях. Виной всему этому является слово "холера". Отсюда вполне понятная ассоциация идей, но лишенная самого малого научного оправдания. Не существует никакой связи между микробами азиатской холеры и микробами куриной холеры.

Л. Пастер».

Опыты возобновились.

29

Параллельно Мечникову приходилось отбиваться от нападок на фагоцитарную теорию.

Эти нападки часто были полезными. Конструктивная, пусть и злорадная критика понимающих людей толкала его теорию вперед. Она обрастала новой аргументацией, новыми прецедентами.

Немецкий ученый Баумгартен заявил, что ему никогда не доводилось видеть никаких фагоцитов, хотя он работает с патологией десять лет. Он изучал возвратный тиф у обезьян. Фагоцитов в их крови не было.

Мечников приобрел обезьян, заразил их возвратным тифом и предался наблюдению.

Баумгартен сказал, что в крови обезьян нет фагоцитов. И правда. В крови их нет. Они – в селезенке.

Чтобы ответить другому оппоненту, Мечников изучил рожистое воспаление. Течение болезни и выздоровление совпадали с силой фагоцитоза. Фагоциты – главные защитники организма в процессе воспаления.

Мечников устранял слабые места теории, латал дыры, как плотник на верфи.

С годами теория приобретала все больше веса в мировой науке.

Вместе с тем фагоцитарной теорией Мечников занимался на досуге. Большая часть времени и сил уходила на бактериологию, хотя эта область была смежна с фагоцитарной.

Он решил массово привить овец от сибирской язвы. В России налетами бывали эпидемии сибирки, от которой гибли десятки тысяч овец. Недавно в Париже у Пастера был Гамалея. Он привез секрет хранения вакцины.

Н. Ф. Гамалея.

Рецепт был общедоступен. Но поскольку вакцина хранилась месяцами, нужно было уметь поддерживать первоначальные свойства. Это и было засекречено. По дружбе Пастер рассказал Гамалее об обходном маневре.

Засекреченный метод состоял в ослаблении бактерий повышенной температурой. Альтернативным способом, который открыли ученики Пастера Ру и Шамберлан, была реакция бактерий с серной кислотой.

Дни и ночи Мечников и его коллеги изготовляли сыворотку для защиты овец от сибирской язвы. Множили число пробирок.

В один из вечеров Мечников собирался перенести чуть-чуть полученной жидкости из пробирки в пипетку. Пытаясь насосать жидкость в пипетку, он не рассчитал силу и втянул в рот слишком много. От неожиданности все и проглотил. Проглотил сибиреязвенные микробы.

– Оставьте меня, – говорил Мечников обеспокоенным коллегам, – бактерии уже внутри. Здесь ничем нельзя помочь. Позвольте фагоцитам показать, на что они способны. В худшем случае я не доведу свою работу до конца.

Мечников не заболел. Организм не воспринял микробов сибирской язвы всерьез, и опаснейшая культура бактерий вышла с потом.

30

Пастеру удалось вывести вакцину от бешенства.

Произошло это так.

Однажды утром к Пастеру в лабораторию прибежала всклокоченная женщина. Она держала за руку ребенка – девятилетнего сына. Мальчика по имени Жозеф искусала бешеная собака. Дежурный доктор прижег многочисленные раны карболовой кислотой. Для дальнейшего лечения мать с сыном были отправлены к самому Пастеру.

Пастер занимался бешенством пять лет. Возбудителя болезни он так и не выявил. Понял только, что находится он в продолговатом мозге.

Когда мать с сыном пришли просить у него помощи, они с Эмилем Ру как раз разрабатывали способ лечения бешенства. Им удалось выяснить, что если собаке ввести 14-дневную суспензию кроличьего мозга (для изготовления суспензии нужно было сушить продолговатый мозг, а потом вытягивать из него жидкость), через сутки – 13-дневную, то с течением дней собака будет приобретать иммунитет к болезни.