Книга Тигр, светло горящий - Андрэ Нортон

– Нужно запасти там рясы всех четырех цветов, чтобы в случае чего спрятать твоих родных среди сестер и братьев, – кивнула Верит. – Сделаем. А что ты посоветуешь насчет охраны Сердца?

Она подумала о возможности того, что Аполон мог внедрить своих соглядатаев в ряды монахов.

– Разбей Ордена на четыре группы, и пусть они сменяют друг друга в непрерывных молитвах, чтобы при Сердце постоянно кто-то был.

Верит кивнула. Эльфрида продолжала:

– Если Аполон намерен внедрить к нам лазутчиков – а я думаю, он уже это сделал, – то они могут быть только среди недавно принятых. Я не верила бы никому из послушников...

– Светлая Владычица! – потрясенно воскликнула Верит. – Но ведь некоторые из них здесь уже почти год!

– А как ты думаешь – сколько времени имперские шпионы наблюдают за Мериной? – возразила Эльфрида. – Думаю, не меньше. Сомневаюсь, что у него есть шпионы в Орденах, но вот среди послушников... – она пожала плечами. – Среди нас всегда были те, чья склонность к служению была не слишком твердой. Вот они и могут быть его людьми.

Верит с несчастным видом кивнула.

– Мы можем использовать бдение и отпевание, а затем и время оплакивания вдовствующей королевы как предлог для отсрочки принесения окончательных обетов. Хотя бы на время. Но мне жаль тех послушниц и послушников, которые пришли сюда с чистым сердцем. Приходится наказывать их из-за лживых людей.

– Хорошо, – коротко кивнула Эльфрида. – Если мне будет позволено сделать предложение, достопочтенная мать, то пусть послушники будут содержаться вместе под хорошим присмотром.

– Хорошо, – согласилась первосвященница. – Что, если поселить их в обителях целителей? Они разбросаны по всему городу.

Эльфрида подумала.

– Прикажи собрать послушников в Храме. Для безопасности.

– Их, – сухо спросила Верит, – или нашей?

– И то и другое, – ответила Эльфрида, теряя прежнюю веселость. Сейчас она чувствовала себя как полководец, готовящий войска к долгой и тяжелой битве. Это ее отрезвило. – Аполон и все другие слуги Тьмы будут выискивать среди нас самых юных и нестойких. Мы не хотим, чтобы он получал помощь от наших людей. Но не хотим и того, чтобы он развращал их умы.

Верит содрогнулась от одной мысли об этом.

– Я прикажу призвать послушников в Храм тотчас же, – сказала она. – И пошлю письма во все обители, напомнив им, чтобы в эти дни перемен они были особенно бдительны.

– Только осторожно, – насмешливо усмехнулась Эльфрида. – Думаю, это будет прикрытием всех наших дел в нынешний момент. Лучше вернусь-ка я в свою комнату прежде, чем меня кто-нибудь увидит вне ее.

– Сама сможешь? – заботливо спросила Верит. Эльфрида медленно встала и пригладила покрывало.

– Да. Мне сейчас гораздо лучше. А эта одежда как раз и предназначена для того, чтобы все сестры были похожи друг на друга.

– Да уж, – согласилась Верит, – потому мы всегда смотрим на лицо, а не на одежду.

– Ну, я постараюсь, чтобы никто моего лица не увидел, – пообещала Эльфрида.

Глава 14ЛИДАНА

Через толпу пробираться было трудно, но она ловко орудовала корзиной. Однако, когда она добралась до тех кварталов, где жили люди среднего достатка, толпа поредела. Те, кто обычно охотится в толпе – карманники и всякие прочие воришки, – наверняка рыщут у Храма. Однако ее больше всего тревожило, что нигде она не увидела ни одного стража закона в характерном серо-зеленом сюрко. За какие-то несколько часов эти люди, чье предназначение было защищать Мерину и ее горожан, полностью исчезли.

Уже было за полдень, когда она перешла по мосту через последний канал и оказалась в той части города, которую хорошо знала. То и дело ее приветствовали знакомые – женщина, что стояла в дверях, лавочник, рано сегодня запиравший ставни своей лавки.

Как и во всех городах, в Мерине были бедняки, хотя была и работа – пусть тяжелая и грязная – для всех способных трудиться мужчин и женщин. И нищих тут было меньше, чем в иных более крупных городах – например, в имперской столице Арканаде.

Лидана отвечала на вопросы, пересказывая слухи, быстро рождавшиеся в толпе. Однако, когда она дошла до кривой улочки, где в маленьком дворике находилась «ее» лавка, ее охватило странное чувство. Люди быстро закрывали двери, прятались в домах. По спине ее прополз холод. Понятно, что за ней шел кто-то, с кем люди предпочитали не встречаться. Все лавки закрывались. Даже те, в которых , продавали ламповое масло и те мелочи, которые могут пригодиться в надвигающейся вечерней темноте. Обычно такие лавки были открыты до восхода луны.

Она прислушалась. Было достаточно тихо, чтобы она могла слышать шарканье собственных башмаков, но сейчас она слышала еще кое-что – решительный солдатский шаг. Однако она не оборачивалась назад, чтобы не подавать виду, хотя ее беспокойство усилилось.

Лидана добралась до затененной ниши маленького дворика, сняла с пояса длинный ключ и вставила его в скважину. Сумерки сгущались, и дверь была не слишком заметной.

Эта часть Мерины была очень старой. Хотя гильдии и старались поддерживать в городе порядок, распространяя распоряжения о том, что каждый домовладелец должен содержать свой дом в чистоте, здесь резко бросалась в глаза дряхлость домов.

Повернув ключ и толкнув дверь плечом (она всегда не с первого раза отворялась), Лидана осмелилась обернуться. Шаги уже не были слышны, но на улице у самого входа в ее двор стояли двое мужчин и смотрели на нее.

Даже если бы они не были одеты в свою тускло-черную форму, сразу было понятно, кто они такие. Это были стражи закона – что-то вроде этого, – хотя чьему закону они служили, это еще вопрос. Бальтазар не стал посылать солдат для патрулирования улиц новообретенного города. И эти люди не были солдатами. Однако он держал их наготове, и как только Мерина сдалась, он спустил их с поводка. Но Лидане было все равно, как они на нее смотрят.

– Мамаша, – сказал один, подходя к ней, – Это твой дом? – Он неодобрительно посмотрел на дверь и примыкавшее к ней закрытое ставнями окно.

– Я Матильда Ранкисдотер, торгую всякими украшениями, и дозволение у меня есть, – фыркнула «Матильда». Не в ее натуре было робеть, да к тому же она уже давно усвоила, что лучшей защитой против наглости зачастую служит острый язык.

Он стоял достаточно близко, чтобы ударить ее и показать этим всем, спрятавшимся за ставнями, свою власть.

– И где ж ты шаталась, мамаша? – ровным голосом спросил он, не сводя с нее пронзительного взгляда. Это взгляд словно бы шарил по ее телу, забирался в ее мысли.

– Да в городе была. Смотрела, как императорский человек клятву давал.

– Сколько народу живет у тебя в доме? – сменил он тему.