Книга Навеки твоя Эмбер. Том 1 - Кэтлин Уинзор

— Но ведь они замужем!

— Ну да, замужем. Если бы не были, то вели бы себя более осмотрительно.

У Эмбер отлегло от сердца, но в то же шевельнулось подозрение. Может быть, и он был среди тех мужчин? Но потом успокоилась: если бы он тоже переспал с ними, то не стал бы упоминать об этом. И она отбросила эти мысли. Ей снова стало хорошо на душе, и она предвкушала новые приключения.

— Куда мы едем сейчас?

— Я подумал, может быть, ты не против поужинать в таверне?

Вернувшись в Сити, они остановились на стрит, у здания, на вывеске которого красовался большой золотой орел. Выходя из коляски, Эмбер высоко подняла юбки, чтобы показать свои черные кружевные подвязки, — она видела, как это делали некоторые дамы, когда выходили из театра. На пороге таверны они услышали знакомый громкий мужской голос:

— Эй! Карлтон!

Они обернулись и увидели Элмсбери, ехавшего в экипаже в компании нескольких мужчин. Экипаж, остановился, он соскочил, помахал рукой своим товарищам и подбежал к Брюсу и Эмбер. Он удивленно заморгал глазами, когда увидел ее, потом церемонно снял шляпу.

— Боже праведный, красавица! Да вы прекрасны, как венецианская куртизанка!

Восхищенная улыбка застыла на лице Эмбер.

Так вот что он о ней думает! Брови гневно сошлись на лице Эмбер, но под взглядом Брюса граф поторопился исправить свою оплошность. Он пожал плечами и скорчил смешную мину.

— Ну, вообще-то, знаете, венецианские куртизанки считаются самыми красивыми женщинами в Европе. Так что, я полагаю, что если вы…

Он замолчал, несколько заискивающе посматривая на нее, пока наконец Эмбер не подняла на него глаза. Она не могла противиться его дружескому расположению и неожиданно для себя улыбнулась. Он взял ее за руки.

— Боже мой, милая девушка, вы же знаете, я бы ни за что не стал обижать вас.

Все трое вошли в таверну, и, по просьбе Карлтона, их проводили наверх в отдельный кабинет.

Мужчины сделали заказ, и официант принес им миску с устрицами. Они начали раскрывать их и есть сырыми, чуть присыпав солью и добавив несколько капель лимонного сока, не беспокоясь, что скорлупа сыплется на пол и скапливается по всему столу. Элмсбери заявил, что вскоре основной пищей при дворе станут лягушки, и когда Эмбер взглянула озадаченно, Брюс объяснил ей, что имеется в виду. Она весело рассмеялась, сочтя шутку удачной.

Когда они покончили с устрицами, подали горячее: жареную утку, фаршированную устрицами и луком, поджаренные артишоки, большой сырный пирог с румяной коркой. Затем появилось бургундское для мужчин и рейнское для Эмбер, фрукты и орехи. Они долго сидели за столом и разговаривали, сытые, довольные, и Эмбер совершенно забыла о своих недавних обидах.

Вино оказалось крепче эля, к которому она привыкла, и после пары стаканов ей захотелось спать. Она сидела, прикрыв глаза, и слушала разговор мужчин. Ее охватила странная легкость, будто голова ее уносилась куда-то ввысь. Эмбер с любовью глядела на Брюса, замечая каждое изменение его настроения, каждый жест. И когда он изредка улыбался ей или наклонялся и легко касался губами ее щеки, то от счастья у нее кружилась голова.

Через некоторое время она шепнула Брюсу на ухо, он ответил. Она прошла через комнату в небольшой закуток. Оттуда она слышала стук входной двери, чей-то голос, затем дверь захлопнулась.

Выйдя, Эмбер застала Элмсбери одного, наливающим себе вино. Он поглядел на нее через плечо:

— Его позвали по делу, сейчас вернется. Садитесь сюда.

Десять минут Эмбер не сводила глаз с входной двери, нервничая и вздрагивая при каждом звуке, она чувствовала себя несчастной. Ей показалось, что прошел целый час, когда слуга поклонился Элмсбери и сказал:

— Сэр, его светлость сожалеет, что ему пришлось удалиться по весьма важному делу. Он просил передать вам просьбу отвезти даму домой.

Элмсбери смотрел на Эмбер, пока официант передавал поручение. Он кивнул головой. Эмбер побледнела, в глазах застыла боль, будто ее ударили.

— По делу? — повторила она. — Какое может быть дело в столь поздний час?

Элмсбери пожал плечами:

— Не знаю, красавица. Давайте-ка выпьем еще чуть-чуть.

Но хотя Эмбер и взяла стакан, который он наполнил, она могла лишь молча держать его в руке. Полтора месяца она ждала этого вечера, и вот теперь ему понадобилось куда-то исчезнуть по делу. Каждый раз, когда она спрашивала, куда он уходит, ответ был один и тот же — «по делу». Но почему именно сегодня? Почему именно в тот вечер, к которому она так долго готовилась и на который так рассчитывала? Эмбер почувствовала себя усталой, опустошенной; она безучастно сидела в кресле и почти не разговаривала, поэтому несколько минут спустя Элмсбери встал и предложил отвезти ее домой.

По дороге она не утруждала себя разговором с графом, но когда они подъехали к «Королевским сарацинам», предложила проводить ее до комнаты, надеясь, что он откажется. Но Элмсбери с готовностью согласился, и пока она переодевалась, зашел в буфетную за парой бутылок вина. Когда Эмбер вышла из спальни в мягких домашних туфлях из бычьей кожи и в золотистом халате — еще одно последнее приобретение, — она увидела его удобно устроившимся на диване перед камином. Он поманил ее и, когда она села, взял ее за руки, многозначительно взглянув в лицо, и приложил ее пальцы к своим губам. Эмбер нахмурилась и отвернулась, не обращая на него внимания.

— Как вы думаете, куда он пошел? — спросила она, наконец.

Элмсбери пожал плечами.

— Что это за «дела», которыми он все время занимается? Вы знаете об этом?

— В настоящее время у каждого роялиста множество дел. Один стремится вернуть свою недвижимость, другой старается получить синекуру, приносящую тысячу в год, за помощь королю. На галереях дворца полно таких людей: землевладельцев, старых солдат, выживших из ума мамаш, узнавших, что король неравнодушен к симпатичным девицам. И каждый чего-то хочет, включая и меня. Я хочу вернуть свое поместье Элмсбери Хаус и земли в Херефордшире. Его величество не может ублажить всех нас, даже если бы он был царем Мидасом и богом Юпитером в одном лице.

— А чего хочет Брюс? Возвращения Карлтон Холла?

— Нет, не думаю. Его поместье продано, а не конфисковано, я не думаю, что ему вернут проданную недвижимость, — он допил вино из бутылки и потянулся за второй.

Граф мог выпить больше, чем всякий другой мужчина, и не опьянеть. Брюс говорил, что это оттого, что Элмсбери слишком долго пробыл в тавернах, и его кровь превратилась в алкоголь. Эмбер пока так и не поняла, говорил он правду или шутил.

— Я не понимаю, что ему нужно, — сказала она. — Ведь он так богат.

— Богат? — удивился Элмсбери.

— А разве нет?