Книга Принцесса и ее рыцарь - Ксения Чайкова

Ксенон

Со щенком на коленях и заготовкой нираты в сумке (я не решалась оставить ее в комнате и постоянно таскала с собой) я буквально рухнула на скамейку и блаженно вытянула ноги. О-о-ох... Кажется, сейчас амебой растекусь по сиденью... Эло, явно мстя за магазины, совсем загонял меня на тренировке, так что я казалась себе выжатой тряпкой, которую мало того что выкрутили почти досуха, так еще и использовали при мытье полов в семикомнатном особняке. А самое страшное — я чувствовала, что это еще цветочки, а ягодки ожидают меня впереди. Уж слишком гадостно ухмылялся

эльф и сочувственно поглядывал на меня рыцарь. В любом случае, напомнила я себе, мне еще предстоит обучение верховой езде и технике боя на нирате. И сражение с чудовищем. Ух, попался бы мне автор того пророчества!

Эльфийка-разносчица приволокла ужин — тонкие лепешки, похожие на лаваш, в которые было завернуто какое-то темное мясо, обжаренное с солью и специями. Щенку, пригревшемуся в полотенце на моих коленях, досталась небольшая мисочка тушеной говядины, которую подавали на обед вчера. Ссаженный на пол, он с энтузиазмом закрутил хвостом и принялся за еду, изредка благодарно фыркая и потешно чихая. Я заволновалась, не простудился ли он в ледяной воде, но, проведя рукой по блаженно щурившейся мордочке, успокоилась — глазки были чистенькие, а носик холодный. Щенок оказался довольно крупным, чуть ли мне не по колено, и обещал вырасти еще больше. Похож он был на помесь борзой и гончей светло-серого, почти пепельного окраса. Ариан, тоже с интересом наблюдавший за песиком, умиленно спросил:

— Как вы назовете его, принцесса?

А вот об имени я и не подумала...

— Шэр,— неожиданно вырвалось само собой.

— Как? — неприятно удивился Эло, он отчего-то невзлюбил щенка с первого взгляда.— Что за бестолковое имя? Что оно означает?

— Шэр в переводе с французского — дорогой, милый, любимый, — отозвалась я, почесывая щенка за ушами. — По-моему, это имя ему вполне подходит.

— С какого? — в свою очередь подивился Ариан.

— В моем мире много стран. И почти в каждой из них — свой язык. Помимо моего родного я учила еще два — английский и французский, а потом, в институте, латынь. Они здорово различаются, поэтому слова звучат немного странно.

Я вздохнула. Ну вот опять нахлынули непрошеные воспоминания. Начав изучение иностранных языков с французского, я потом долго не могла освоиться с английской фонетикой и произносила слова в нос, безбожно грассируя и проглатывая половину окончаний. Бедная учительница долго билась со мной, пытаясь научить говорить правильно, но французский прононс оказался воистину неистребим, одерживая сокрушительные победы по всем фронтам. Повторить за кем-то произнесенную им фразу я могла вполне прилично, но вот когда дело доходило до собственных высказываний, начинался тихий ужас... В конце концов преподавательница, устав от бесцельных сражений, попросту перестала спрашивать меня устно, предпочитая письменные работы.

— Интересно,— задумчиво сказал эльф,— у нас тоже когда-то так было, а потом мы перешли на один язык, общий для всех рас и стран.

— Как это у вас получилось? — удивилась я, вспомнив, как, сражаясь с грамматикой и фонетикой чужих языков, я на все корки ругала далеких предков, которым приперло придумывать столько наречий, и мечтала об одном общем для всех языке вроде эсперанто.

— Очень просто! Все наши маги собрались в одном месте, чего-то там пошуровали, поворочали, и пожалуйста — все говорят на одном языке, хотя каждая раса помнит свой собственный. Правда, это давно было, еще до пришествия иллиатада...

— Ладно! — Я, уставшая как тяжеловоз, допила не то холодный чай с пряностями, не то какой-то необычный квас, встала и откровенно зевнула.— Вы, мальчики, как хотите, а я пошла спать. Шэр, за мной!

Конечно, щенок был еще слишком мал, чтобы понять команду, поэтому мне пришлось наклониться, стараясь не морщиться от боли, внезапно стрельнувшей в поясницу (ой, чувствую, еще аукнутся мне тренировки с Эло), и взять его на руки. Налопавшийся и притомившийся песик не возражал, обвиснув на мне мертвым грузом и сонно лупая глазищами.

— Стой, Ксенон, ты же не потащишь его в свою комнату?! — удивленно воскликнул эльф, глядя, как я вдоль стеночки (на всякий случай, если вдруг начну падать, так чтобы было за что ухватиться) плетусь к лестнице.

— Ошибаешься! Именно это я и собираюсь сделать!

— Но ты не можешь...

— Правда? И кто же мне запретит?!

— Ну в самом деле, подумай, что это будет, если...— возмущенно начал эльф, но я, понимая, что сейчас он разродится речью на три часа, ехидно перебила:

— Да ты никак завидуешь ему? Или ревнуешь?

Эло подавился своим спичем, да так и остался сидеть с раскрытым ртом, возмущенно переводя расширившиеся от злости глаза с меня на предательски хихикающего Ариана и откровенно ржущих прочих постояльцев. Ревновать человеческую девушку, да еще к собаке?! Представляю, какой это позор для эльфа — они к людям-то относятся брезгливо-жалостливо, как к изуродованным тяжелым недугом и умственно отсталым, а зверей, похоже, не жалуют всех без исключения. И за что принц так невзлюбил моего песика? да и меня саму?!

В комнате я попыталась растолковать щенку, что его место на коврике возле моей кровати, но он смотрел так жалобно, поскуливал так умильно и прикидывался замерзшим и одиноким так успешно, что я не выдержала и взяла его к себе в постель. Теперь в ней нас стало трое, и я поняла, что прошлая ночь, когда я несколько раз просыпалась, озадаченная не привычным соседством свертка с заготовкой нираты, была верхом благополучия, а сейчас я получила еще более беспокойного соседа, чем заготовка — она-то по крайней мере не шевелится и молчит.

Но втроем спалось нам просто прекрасно — утром мы проснулись в том же составе, и я искренне порадовалась, что за ночь никто не оказался на полу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зачастую решительный шаг вперед есть просто результат хорошего пинка сзади.

Ксенон

Второй день, проведенный в Городе-под-Кленами, четко обозначил расписание на последующие две недели. Эло и рыцарь (хотя в большей степени, конечно, Эло) гоняли меня так, что к вечеру я едва доползала до постели и валилась в нее трупом, с ностальгией вспоминая, как я раньше любила полюбоваться перед сном на звезды. Теперь у меня такого желания не возникало.

Первая часть дня обычно проводилась в приемной у мастера Оритарэля, который продолжал что-то мудрить с заготовкой нираты, но мне ее не показывал упорно, каждый раз тщательно заворачивая в ткань и не забывая перевязать веревочкой. На мою просьбу продемонстрировать, что там, мастер спокойно спросил: было ли бы мне приятно, если бы кто-то увидел меня в тот момент, когда я собираюсь, скажем, в гости и еще не совсем готова? Довод был сильным, и я, вспомнив, как обычно мечусь по комнатам, одной рукой застегивая блузку, а другой пытаясь расчесать волосы и обрызгаться духами, согласилась потерпеть со своим любопытством до момента знакомства с готовой ниратой. Но так или иначе сверток постепенно принимал форму меча, сначала простого лезвия, потом к нему добавилась рукоять... Я с нетерпением ожидала, когда же она наконец будет готова, успев привыкнуть к заготовке так же, как к Шэру.