Книга Ловушка для дикого сердца - Элизабет Хой

Дерен встал и лениво потянулся.

— Пока еще я режиссер этой картины, дорогая Рила. И если ты хочешь сниматься в ней, то тебе придется выполнять то, что я буду требовать.

Дерен протянул руку Эйлин и помог ей подняться с места. В проеме двери виднелось ярко-синее море, залитое золотистым солнечным светом. Сегодня было воскресенье, и на берегу у залива в праздных позах сидело с десяток рыбаков. Большинство местных жителей отправились на материк, в Данмор, и воцарившаяся на острове тишина казалась еще более глубокой, чем обычно. В таких отдаленных местах, как Инишбаун, воскресенье по-прежнему считалось священным днем недели, когда все в обязательном порядке должны были предаваться отдыху.

Съемочная группа, таким образом, тоже была вынуждена приостановить работу. Интуиция подсказывала Дерену, что им лучше на день отложить съемки, иначе их поведение будет расценено жителями острова как неуважение к старым традициям. Если его и раздражал вынужденный простой, он не подавал виду.

Держа Эйлин за руку, Дерен вывел ее на улицу, совершенно не обращая внимания на злобу, плескавшуюся в глазах Рилы.

— Мне захотелось немедленно прогуляться, — объявил он. — Прошагать целые мили по этой траве. Честно говоря, я и не знал, что вот такая трава называется «утесник». Даже название кажется таким нежным, ласковым и деревенским. — Дерен взглянул на Эйлин сверху вниз, и ей вдруг на мгновение показалась, что с ней за руку идет не режиссер лондонской кинокомпании, а простой, озорной мальчишка. — Может, ты покажешь мне сегодня твой волшебный берег? — спросил он. — Где белеет коралловая коса и где мчатся лошади с развевающимися гривами.

Глава 8

Когда они дошли до конца дороги, ведущей к порту, Эйлин осторожно, но решительно высвободила свой локоть из ладони Дерена. Небо было ярко-синим, но на горизонте уже появились дождевые облака, которые медленно плыли в сторону материка.

Словно кто-то набросал клочья ваты в бесконечное сияющее пространство.

— Вы действительно хотите пойти так далеко? — спросила она. — До северной части примерно три мили. И очень плохая дорога.

— Не важно, — отозвался он. — Я уже не могу вспомнить, когда последний раз ходил в такой поход. А кроме того, мне чрезвычайно интересно взглянуть на коралловый берег. Уверен, что там обязательно нужно поснимать.

Таким образом, все вышеизложенное являлось очевидной причиной, по которой следовало израсходовать имеющийся в наличие запас энергии. Дерен вел себя так, как Эйлин и предполагала. Она снова напомнила себе, что в его желании снимать ее в кино нет ничего личного. И не стоит льстить себе. Но Эйлин никак не могла избавиться от навязчивого видения — устремленные на нее злые, ненавидящие глаза Рилы. И это неудивительно! Дерен слишком сурово обошелся с ней. «Без сомнения, она склонна обвинять во всем меня», — думала Эйлин. Скрытый антагонизм, существовавший между ними, вырвался теперь наружу и в дальнейшем, по всей видимости, повлечет за собой военные действия. Эйлин с самого начала почувствовала внутреннюю неприязнь к себе со стороны Рилы и, надо признать, ответила ей тем же. Но теперь эта неприязнь вдруг обернулась сочувствием, которое обычно испытывает более молодая женщина к старшей по возрасту сопернице. Риле будет трудно смириться с тем фактом, что ее отодвинули в сторону.

— Вы думаете, — нетерпеливо заговорила Эйлин, — будет справедливо дать мне роль в этом фильме или часть роли, которую собиралась играть мисс Верной. Ей это совсем не понравилось.

Дерен неожиданно резко глотнул ртом воздух, словно его ударили в солнечное сплетение.

— Я не склонен обсуждать справедливость или несправедливость моих решений, которые я принимаю во время съемок фильма. Я просто делаю кино. Это все, — многозначительно закончил он. — И не надо себе воображать, что тебе предложили главную роль вместо Рилы. В моем фильме нет главных ролей. Мой фильм не является последовательностью различных эпизодов, связанных вместе и имеющих намерением выдвинуть на передний план какую-нибудь звезду. Звездой является Инишбаун.

— На это я и надеялась! — мягко поддержала его Эйлин. — Это здорово!

Потом они замолчали и долго шли, не проронив ни слова. Впервые с момента их знакомства Эйлин почувствовала себя легко и непринужденно рядом с Дереном. Возможно, эта легкость возникла оттого, что они просто идут рядом, что они что-то делают вместе. А может, ей хорошо сейчас рядом с ним потому, что он сказал, что главным героем фильма станет Инишбаун. Ведь именно этого хотела и она. Дерен сумел понять то, что она хранила в своем сердце. Сомнения отступили, и теперь она наслаждалась своей уверенностью и спокойствием.

Вдруг Дерен начал мягко и задумчиво насвистывать мелодию песни, которую вчера Макдара исполнил после их с Джонни триумфального танца. Это была «Эйлин Ог, гордость Петраворэ».

— Теперь эта мелодия станет твоей основной темой, — сказал Дерен.

— В некотором смысле эта песня уже стала моей основной темой, — засмеялась девушка. — Когда я была совсем маленькой, Мак, бывало, пел ее мне, изменив слова «гордость Петраворэ» на «гордость Инишбауна».

— Эйлин Oг, — произнес Дерен, как бы пробуя эти слова на вкус. — Что означает это «ог»?

— Юная.

— Юная Эйлин! — воскликнул он возбужденно. — Именно такое имя я и выбрал бы для тебя. А о чем эта песня? Почему ее так назвали?

— О! Это об очень ветреной девушке. Она кружит всем парням в своей деревне головы, а потом сбегает с незнакомцем. — Эйлин вдруг искоса посмотрела на Дерена, словно сказанные вслух слова испугали ее, и покраснела. Затем быстро добавила: — Она ничуть не похожа на меня.

— Я не совсем в этом уверен, — с задумчивым видом проговорил Дерен. — Рано или поздно ты все равно убежишь отсюда. Все дело в том, что здесь, на острове, ты всегда будешь оставаться одна. Рядом с тобой нет никого, кто бы соответствовал тебе, твоей способности так глубоко чувствовать и твоим интересам. Кто видел бы мир так же, как и ты.

Ее сердце болезненно сжалось.

— Я никогда не думала об этом, — засмеялась она.

— А сколько тебе лет? Двадцать? Иногда мне кажется, что ты гораздо моложе, а иногда что ты намного старше. Но ты не думаешь, что на этом затерянном в Атлантическом океане острове твоя жизнь в некотором смысле не совсем полноценна? Как долго ты уже здесь? — спросил он голосом строгого учителя. — Ты здесь родилась?

— Нет, — ответила она. — Я приехала сюда, когда мне было восемь, во время войны. Мой отец погиб во время воздушного налета, а мать вышла замуж во второй раз и уехала в Нью-Йорк. А я осталась здесь с дедом, — быстро пересказала свою историю Эйлин.

Дерен услышал в голосе девушки некоторое напряжение и не стал больше задавать ей вопросов. Только мягко поинтересовался:

— Но ведь ты счастлива здесь?

— Да, это так! — Ее глаза широко распахнулись и посмотрели на Дерена. Он снова увидел перед собой открытого и искреннего ребенка. — Трудно понять это? Но разве Инишбаун можно сравнить с маленьким запачканным двориком в Блумсбери? Посмотрите на все это! — Эйлин показала рукой на зеленеющие холмы, на небо, на петлю дороги, которая лежала прямо перед ними. — Здесь я не одна. Со мной дед, и Энни, и Тэди, который меня балует. Они всегда так добры ко мне. Я с самого начала чувствовала, что они хорошо ко мне относятся, что они хотят, чтобы я жила рядом с ними, — закончила она с пафосом, но где-то в глубине ее сердца снова возникла боль. Эта боль возникала всегда, когда она думала о матери и о ее предательстве. Теперь-то, конечно, она называла это другими словами, стараясь отнестись ко всей этой истории по-взрослому. — Я приехала на Инишбаун двенадцать лет назад и с тех пор считаю его своим домом, — сказала Эйлин. — А в моем возрасте двенадцать лет — это почти вся жизнь. Поэтому я не могу даже представить свою жизнь без Инишбауна. Я люблю его, он стал частью меня. Вот почему я просто не выношу, когда Джонни, или Макдара, или кто-нибудь еще говорят, что остров скоро опустеет, а все его жители отправятся на материк в поисках материального благополучия.