Книга Мадам Гали – 4. Операция «Сусанин» - Юрий Барышев

— Идет. Итак, завтра?

— В два пополудни.

— Чудесно.

Они выпили.

* * *

На следующий день, ровно в два, Моше ждал Гали у главного входа в ее гостиницу. Загадочно улыбаясь, он провел мадам Легаре к своей машине, предложил ей занять заднее сиденье, а сам сел за руль. Загудел мотор.

Ехать пришлось недолго, машина остановилась возле здания, говорящего всем своим видом.

— Но ведь это же… — слегка растерянно протянула Гали.

— Именно, — Моше выглядел страшно довольным. — Спортивный комплекс. Вы любите спортивные состязания?

Гали едва могла сдерживать подступивший хохот:

— О, Господи! Неужели вы привезли меня на футбол? В последний раз такое со мной случалось лет двадцать назад, в Москве. В то время московская шпана сходила с ума по футболу. Неужели и в Израиле то же самое?

— Увы, Иерусалим не Москва и не Париж, хотя уверяю вас, здесь в футболе тоже разбираются. Но мы идем не на футбол.

Они уже вышли из машины и двигались в сторону комплекса.

— А куда же? — поинтересовалась Гали.

— Представьте себе, на турнир по тяжелой атлетике.

— Что, что? — Гали не могла больше сдерживаться и в голос расхохоталась. — Штанга? В Израиле? Может быть, вы оговорились и имели в виду шахматный турнир?

— Почему вы разделяете нелепое заблуждение, что все евреи — слабаки? Между прочим, в Израиле регулярно разыгрывается первенство по штанге. Много очень сильных атлетов эмигрировало сюда из Советского Союза и других стран. Если помните, некоторое время представитель нашего народа даже считался сильнейшим человеком планеты.

— Что-то не припомню.

— Правда, он представлял Советский Союз. Я имею в виду Леонида Жаботинского.

— Разве Жаботинский — еврей? — искренне удивилась Гали.

— Конечно. Я в этом уверен. И он победил, если помните, этого задавалу Власова.

— Припоминаю. В шестьдесят четвертом, на Олимпийских играх в Токио? Ну, тогда действительно можно поверить в его еврейское происхождение. Насколько я понимаю в спорте, Власова он тогда просто обманул.

Заметив, что после этих ее слов Моше рассердился ни на шутку, Гали мягко взяла его за руку:

— Не обижайтесь. Ну, скажем, не обманул, а переиграл в тактической борьбе. Неужели вы могли заподозрить меня — меня! — в каких-то антисемитских выпадах? Уж чем действительно славится наш народ на весь мир, так это непревзойденным чувством юмора. Проявите же его.

Складка, залегшая, было, между бровями Моше, разгладилась, и он весело спросил:

— Ну, так идем?

Но Гали покачала головой:

— Все-таки давайте сходим еще раз в какой-нибудь ресторан. Признаюсь, я ничего не понимаю в тяжелой атлетике и, боюсь, мне будет скучно.

И, помолчав, произнесла фразу, которую заготовила еще с утра, после мучительных ночных раздумий:

— Вы выиграли. Можете передать своему шефу, что я согласна.

В конце концов, это даже интересно. Ведь ей еще ни разу не приходилось сталкиваться в интеллектуальной схватке с компьютером.

Моше удовлетворенно хмыкнул.

Глава 8

За сутки до часа испытания Гали поместили на конспиративную квартиру. Квартирка оказалась ничего себе, в ней присутствовал даже небольшой, со вкусом подобранный бар. Впрочем, Гали на этот раз больше устроила бы со вкусом подобранная библиотека, которой как раз не было, потому что ей запретили принимать алкоголь, медицинские препараты, даже пить кофе.

С нее не спускали глаз двое здоровенных охранников. Это уже и вовсе казалось глупым, ну куда она побежит? Однако мадам Легаре решила подчиняться во всем, и претензий высказывать не стала.

Да и кому их было высказать? Разве что все тем же охранникам. Да еще женщине средних лет, которая постоянно находилась рядом, молча и безучастно наблюдая за своей подопечной повсюду, даже в ванной и туалете.

Никакого телевидения или даже газет. Отбой последовал в 22.00.

Ранним утром за ней заехал Моше. Теперь он совсем не походил на того оптимиста, роль которого обычно играл перед Гали. А что, вполне вероятно, что волновался он не только за успех операции, а значит, и за себя, но и за нее, Гали.

Они молча ехали по улицам еще не проснувшегося города. Не смотря на то, что стекла машины были затемнены, мадам Легаре автоматически записывала в памяти маршрут следования: приметные дома, повороты, площади.

Наконец, они въехали в какой-то узкий проезд, резко свернули налево и оказались в подземном гараже.

За всю дорогу Моше так и не проронил ни слова.

Они поднялись на два пролета по какой-то лестнице. Потом по коридору прошли в комнату-приемную, где их встретила миловидная женщина с добрым, открытым лицом.

В соседней комнате, куда проводили Гали, стояло кресло с широкими подлокотниками и почти вертикальной спинкой.

«Похоже на электрический стул», — с мрачным юмором подумала Гали.

Женщина, которая вошла за ней следом, по-английски предложила ей устроиться в кресле.

Гали выполнила приказание, и на несколько минут ее оставили одну.

Из соседней комнаты доносился сдержанный голос Моше, который беседовал, очевидно, с оператором. Разговор велся на иврите, и мадам Легаре, увы, не понимала ни слова.

У нее было время оглядеться и привыкнуть к необычной обстановке.

Гали чувствовала, что волнуется, как перед первым выпускным экзаменом в школе. Как же давно это было!

Предстоящий экзамен может круто изменить ее жизнь.

Чтобы отвлечься и расслабиться, Гали принялась изучать комнату, в которой находилась.

Похоже, что это стационарная лаборатория. Окна плотно закрыты жалюзи. Свет приглушенный. С улицы не доносится никаких звуков. Стены светло-зеленого цвета. Сейф, удачно поставленный между окнами.

Ага! Вот и сам полиграф.

Справа от нее на небольшом столе стоял прибор, напоминающий атташе-кейс. От этого прибора к ее креслу тянулись провода с датчиками на концах. Рядом с полиграфом стоял присоединенный к нему компьютер.

Гали так увлеклась разглядыванием чудес техники, что вздрогнула от неожиданности, когда в комнату вошел рано располневший мужчина с большими залысинами на голове. На вид мужчине было лет сорок, одет он был в мешковато сидевший на нем, мятый, серый костюм.

Мужчина бесцеремонно, по-хозяйски взял стоявший у стены стул и уселся напротив Гали.

Потом, поглядев на женщину сквозь стекла дымчатых очков, начал:

— Госпожа Легаре, судьбе было угодно, чтобы мы встретились с вами. Вот скоро уже двадцать лет, как я занимаюсь поиском Истины и Лжи. То есть, в меру своих скромных сил, ищу возможность отличить одно от другого. В этом я вижу смысл своей работы. Изначально я верю всему, что говорят люди. И только после получения результатов проверки на полиграфе позволяю себе иногда усомниться в искренности некоторых из этих людей. Если у вас есть вопросы, задавайте их прямо сейчас. Я готов ответить.