Книга Солнце, море и твои глаза... - Айрин Мур

— Лукас, подойди сюда, — позвал Рауль.

— Ух ты, вот это красотка! Спасибо, па, я твой должник! — воскликнул мальчик, подойдя поближе и разглядывая свою новую няню.

У Ники все сомнения отпали сами собой: перед ней точная копия отца в натуральную величину Настоящий мачо.

— Это сеньорита Мендес, — представил ее Рауль.

— Можешь звать меня Ники, — сказала девушка.

— Конечно, я буду звать тебя Ники. А ты зови меня Антонио.

— Прости, но разве тебя зовут не Лукас?

— А ты знаешь, что такое ролевые игры? — спросил мальчик.

— Знаю, — ответила Ники, хотя, по правде говоря, не была уверена, что они говорят об одном и том же.

— Ну тогда ты должна понимать, что мальчик моего возраста хочет выглядеть таким же крутым мачо, как Антонио Бандерас. Лукас — имя для ботаника.

— Послушай, ботаники тоже люди. Вот у меня был друг ботаник… — начала было Ники.

Рауль ухмыльнулся с чувством превосходства, мол, куда уж этим ботаникам до нас, горячих португальских парней.

— И что? — спросил Лукас.

— Он был очень умный и хороший…

— Ники, объясняю первый и, надеюсь, последний раз: мачо — не умный и хороший, мачо — крутой и очень плохой парень, именно поэтому он нравится женщинам. Вы ведь любите отрицательных героев?

— Не уверена. И вообще, мне кажется, что на свете есть гораздо более интересные вещи, чем отношения мужчин и женщин.

— Вы так полагаете? — с усмешкой спросил Рауль.

— Я полагаю, что в двенадцать лет можно заняться чем-то более соответствующим своему возрасту, — ответила Ники.

— Я в возрасте Лукаса уже перешел с теории на практику.

— Раньше не всегда значит лучше, — отрезала Ники. — Мы с Лукасом, если не ошибаюсь, должны усиленно заниматься английским языком, я права?

— Да, абсолютно, — ответил Рауль и заторопился. — Что ж, вижу, вам будет о чем поговорить. Оставляю вас. Моя экономка Элизабет введет вас в курс дела, расскажет о распорядке дня и о правилах в нашем доме. Надеюсь, вы не будете скучать.

— Можешь не сомневаться, па, — заверил его Лукас.

А Ники подумала, что ей предстоит нелегкая работа. Возможно, с начальником-самодуром было бы проще, чем с сыночком графа.

12

Следующие несколько дней пролетели незаметно, Ники целыми днями была занята и освобождалась только к десяти часам вечера, когда Лукас шел спать. Мальчик оказался довольно милым, но, как и все мальчишки, не был лишен страсти к диверсиям, поэтому Ники, впрочем, как и все жители замка, была готова к чему угодно и когда угодно.

Мышка в комнате вовсе ее не напугала, Ники поймала ее и, держа за хвостик, принесла Лукасу.

— Ты случайно не знаешь, чья это мышь? Мне кажется, она заблудилась в лабиринтах замка и по ошибке забрела ко мне.

Большой паук, мирно посапывающий посреди кровати, тоже не вызвал у Ники истерики.

— Лукас, вчера я обнаружила милого паучка у себя на кровати. Я посадила его в банку и подкармливаю мошками. Хочешь, покажу?

В ванне, которую Ники приготовила себе, залив ароматную пену, оказалась синька, которая окрасила ее тело в приятный голубоватый цвет.

— Лукас, как мило с твоей стороны добавить мне в ванну синий порошок. Мне казалось, что я плаваю в лагуне с голубой, как небо, водой, это было так романтично.

Уже через три дня Лукас сдался, признав, что Ники не боится ничего и вывести ее из себя просто невозможно. Тогда он стал уважать ее.

— Ники, ты такая терпеливая. Скажи, американки все такие? Может, мне стоит жениться на американке?

— Во-первых, моя мама англичанка, а папа португалец. Во-вторых, терпеливая я потому, что работаю на очень ответственной и нервной работе и если не буду уметь держать себя в руках, то буду вынуждена кого-нибудь убить.

— Ты мне нравишься.

Это была победа Ники. Время шло, и девушка очень сдружилась с Лукасом, отчасти потому, что сама еще была в каком-то смысле ребенком. Они могли смеяться над одними и теми же вещами, в то время как взрослые смотрели на них косо. Особенно это касалось Элизабет, которая сразу поняла, что новая няня сама нуждается в присмотре. Ники даже стала потворствовать некоторым проделкам Лукаса и подавала ему свежие идеи, в результате чего время летело незаметно, а мальчик не отходил от Ники ни на шаг.

Однажды утром объявилась Мэгги.

— Ники, спасай! Пауло хочет познакомить меня со своей мегерой, ой, то есть со своей мамой. Мне нужно новое платье.

— Я не смогу тебе ничем помочь, если ты хоть раз допустишь такую оговорку при Пауло. А насчет платья… не знаю что и сказать. По-моему, у нас разный размер, хотя можно, конечно, что-нибудь подобрать…

— Мне нужен твой совет, а не твое платье, — перебила ее Мэгги. — Поехали со мной по магазинам.

— Но я не могу оставить Лукаса без присмотра. Он обязательно что-нибудь подожжет, у него сейчас период страсти к различным опытам с огнем.

— Ничего страшного, со мной было то же самое. Помню, я подожгла парик своей няни. Она думала, что ей удалось убедить всех в том, что у нее роскошные длинные волосы, вот я и вывела ее на чистую воду. Было весело, — сказала Мэгги.

— Кому?

— Мне.

— Умоляю, не рассказывай эту историю Лукасу, — попросила Ники.

— Не расскажу, если поедешь со мной.

— Ладно, но я возьму Лукаса с собой. Между прочим, я единственная в этом доме, кто имеет хоть какое-то влияние на этого мальчика. Ты не представляешь, чего мне это стоило.

— Раз ты все еще жива, значит, влияние обошлось тебе не так уж и дорого.

— Тебе легко говорить, тебе достался хорошо воспитанный мальчик, он не станет подкидывать тебе в комнату мышей, подливать в ванну синьку, подкидывать в бассейн крокодила, игрушечного, но очень большого и выполненного весьма натурально. Я и не подозревала, что умею так быстро плавать, чуть из купальника не выпрыгнула.

Мэгги расхохоталась, услышав все, что пришлось пережить Ники.

— Привези своего малыша на ферму, я быстро вправлю ему мозги, меня все учителя в школе боялись, да они и сейчас боятся, при встрече обходят стороной. А что касается моего мальчика, Пауло, вовсе он не воспитан, мне придется немало поработать над ним. Мать умудрилась внушить ему, что он предел мечтаний любой девушки, теперь надо его разубедить в этом.

— Зачем?

— Затем, что мужчина, который рядом с тобой, должен считать себя полным ничтожеством и благодарить Бога, что ты, само совершенство, снизошла до него. Понимаешь, куда я клоню?

— Понятно, я бы не додумалась.