Книга Для кого звучал Вивальди? - Кайя Кокрейн

А сейчас... Делия не понимала, как Стоун относится к ней, несмотря на его заявление, что он хочет еще одного ребенка, поэтому его предложение остаться на всю ночь показалось ей очень жестоким.

Делия села в свое кресло и сложила руки на коленях.

— Я бы хотела поговорить с тобой, если ты не против.

— Разумеется, нет. — Он присел на сундук, стоявший у кровати.

Делия чувствовала, как он изучает ее, и готова была отдать все что угодно за халат или одеяло, в которое можно завернуться. Она поежилась.

— Тебе холодно? — спросил он.

— Немного, — солгала она.

Ей не было холодно, напротив, ей было слишком тепло. Делия схватила его рубашку со спинки кресла. И только надев ее, она поняла свою ошибку. Стоун носил эту рубашку весь вечер, и она еще хранила запах его кожи и туалетной воды, которой он пользовался. Волна сомнения подкатила к сердцу Делии. Может быть, она не должна была покидать его и стирать из памяти все хорошее, что они пережили вместе?

Но она так долго пыталась достучаться до него, пыталась несколько месяцев! Терпение и надежда покинули ее. Теперь уже слишком поздно.

Делия укуталась в рубашку Стоуна, подвернув рукава, и уселась в кресло. Она пыталась заглушить поселившиеся в ней сомнения, но безуспешно.

— О чем ты хочешь поговорить? — терпеливо спросил Стоун.

— О Филде.

Он ждал, а Делия не знала, что сказать дальше. Ее внимание было сосредоточено на муже, который последнее время выглядел исключительно мужественно и привлекательно. Он сильно загорел, его волосы, черные как вороново крыло, были длиннее обычного — он уже давно не стригся.

А его глаза... Глаза цвета речной воды на рассвете, мягкие, переливающиеся как жидкое серебро.

Она с беспокойством заметила, что внутри нее возникло возбуждение, родилось влечение. Мысли Делии вдруг приняли весьма легкомысленное направление, что удивило ее. У нее не было эротических фантазий с тех пор, как умерла Брук.

— Так что же Филд? — допытывался Стоун. Звук его голоса вернул Делию к реальности.

— Я должна точно знать, что с ним все будет в порядке.

Стоун внимательно посмотрел на нее:

— А что, может быть по-другому?

— Я не знаю. — Делия беспокойно поерзала в кресле, как будто пытаясь освободиться от наваждения. Она не думала о Стоуне как о мужчине уже много месяцев, если не считать того танца в розарии.

Но почему это происходит с ней сейчас? Почему она думает о сексе, ведь между ангелами и сексом очень мало общего?

Она не понимала, что с ней происходит, почему ее мысли путаются. Она должна сосредоточиться, потому что ее время истекает. Ей нужно помочь Стоуну поверить в себя, и на выполнение этого задания у нее осталось всего несколько дней.

— Я... Мне кажется, я боюсь, что ты передумаешь. Я имею в виду школу, — добавила Делия, когда он ничего не ответил. — Пожалуйста, пообещай мне, что этого не произойдет.

Стоун встал перед ней на колени.

— Филд никуда не поедет, — нежно, но твердо сказал он, выпрямляя ее пальцы, сжатые в кулаки. — До тех пор, пока не поступит в колледж.

Делия с облегчением вздохнула и улыбнулась мужу. Сегодня он был похож на прежнего Стоуна, такого, каким был год назад. А когда он улыбнулся ей в ответ своей теплой, непритворной улыбкой, у нее перехватило дыхание. Делия поняла, что попала в ловушку.

Ее всегда привлекал этот высокий мужчина с длинными ногами. Обворожительная улыбка и искрящиеся живым юмором глаза Стоуна опять заставили ее сердце учащенно забиться.

То же самое происходило с ней девять лет назад, в день их знакомства. Тогда он был разведенным фермером, не слишком образованным, которому приходилось растить маленького сына. Именно таких людей старалась избегать Делия. В двадцать один год мир кажется идеальным, и так не хочется заниматься чужими проблемами! Но она никогда не жалела, что вышла за него замуж. Ни одной секунды.

Стоун наклонился и поцеловал ее. Делия сидела не шевелясь, говоря себе, что сделана из фарфора, и если она пошевелится, то разобьется на кусочки. Но Делия не оттолкнула мужа, а напротив, ответила на его поцелуй, и он резко притянул ее к себе. Делия соскользнула с кресла, встала коленями на ковер, ее руки крепко обвились вокруг Стоуна. Его поцелуи были нежными, теплыми, глубокими.

Делия ощущала себя как на минном поле. Все ее чувства проснулись, в любую секунду она могла не выдержать и взорваться: Стоун был одновременно обещанием, угрозой, всепоглощающей страстью. За несколько лет эта страсть стала ее прошлым, глубоким пониманием на уровне интуиции, любовью и притяжением, жаром и уважением. Она прошла через горы и низины их отношений.

Воспоминания и прикосновения Стоуна захватили Делию. Несколько минут она была в забытьи, ни на что не обращала внимания и не заметила, как Стоун нежно потянул ее вниз, на ковер цвета морской волны. Они целовались и не могли оторваться друг от друга.

Она находилась на пике возбуждения и понимала, чего именно хочет Стоун. Делия разрывалась между двумя желаниями. Ей хотелось навеки остаться в объятиях любимого... И хотелось вернуться к Брук. Делия не знала, от чего ей отказаться, что выбрать. В последние месяцы она была готова заниматься любовью с мужем только для того, чтобы родить ребенка. Ей не нужны были удовольствия, и она не думала об удовольствии мужа. Но сегодня все было по-другому. Она ждала новых отношений, новой жизни.

Мечта о будущем родилась в тот момент, когда уже поздно было начинать все сначала. Делия разволновалась.

Она безумно хотела Стоуна, но ей нужно было остановить его и остановиться самой. Ее охватила паника, которая разливалась волнами и накрывала ее с головой. Вдруг Делии стало трудно дышать, и она вырвалась из рук мужа.

Стоун ожидал ее теплых объятий и поцелуев и был ошеломлен внезапным холодом, но как только увидел лицо Делии, бледное и искаженное болью, его ярость прошла.

— Что с тобой? Тебе плохо?

Она закрыла лицо руками и что-то пробормотала, покачав головой.

— Я не слышу тебя. — Стоун убрал с ее лба прядь светлых волос, погладил ее по щеке дрожащими от возбуждения пальцами. Ему так нравилось дотрагиваться до нее...

— Я не могу.

Стоуну показалось, что в его сердце вонзился острый кусочек стекла и проникал все глубже и глубже с каждым словом, сказанным женой.

— Я не могу... Я не сделаю этого...

— Чего ты не можешь сделать? — Стоун изо всех сил пытался скрыть разочарование. — Ты не можешь почувствовать меня? Не можешь надеяться? Не можешь ответить мне?

Она только покачала головой:

— Я уже ничего не могу сделать... Слишком поздно, неужели ты не понимаешь этого?

Стоун судорожно вдохнул воздух, потянулся к ней и отнял ее руки от лица. Она посмотрела на него.