Книга Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Марина Крамер

– Жека! – укоризненно протянул Гена, и Хохол захохотал:

– Все, братан, не буду! Тебя здесь встретят ночью, я пацанов пришлю. Я тебя жду, Генка, мне без помощи никак не управиться…

Гена пожал плечами:

– Думаешь, я в Москве соскочу? Так я и тут мог – в чем проблема. Я только хотел тебя вот о чем попросить… Может, кому порекомендуешь меня?

Хохол даже не задумался – прекрасно знал, что рано или поздно Генка заговорит об этом, потому что он единственный во всей охране, кому нужна помощь в дальнейшем трудоустройстве. Отсутствие руки – для телохранителя серьезная проблема, и тут никакие заверения в профессионализме не помогут. Но Женька считал себя обязанным Гене за то, что он сумел спасти Марину, когда собственный охранник, много лет пробывший в доме, вдруг переметнулся к Ашоту и решил помочь ему убрать Наковальню. И Женька сейчас просто обязан был поддержать искалеченного товарища. Он знал, кто возьмет к себе Гену и не станет смотреть на протез вместо левой кисти – Ветка. Да и Бес не будет против, он хорошо относился к Марининым охранникам, высоко ценил и не раз пытался переманить к себе.

– Я об этом думал, Генка. К Виоле пойдешь? Она бы с удовольствием, – тут Хохол пошловато хохотнул. – Единственная проблема – эта сучка может так достать, что по сравнению с ней Марина – просто ангел. Или к Кольке вон – ему тоже, думаю, охранник нужен будет скоро.

– Да с Мариной Викторовной вообще проблем не было. – Гена поправил перчатку на протезе. – Конечно, пойду, Жека, выбор-то невелик, сам знаешь. Но лучше все-таки к Николаю.

– Ну, и отлично. Прилетишь, дело сделаем – и можешь переезжать. Я сегодня с ним переговорю. Думаю, Дарью тоже ему порекомендую.

Женька проводил Гену с Егоркой на регистрацию, поцеловал сына на прощание и быстро ушел, чтобы не видеть и не слышать, как он ревет.

Сев в машину, Хохол позволил себе расслабиться, уронил голову на руль и взвыл. Он как будто только сейчас осознал, что ему предстоит вернуться в пустой дом, где уже давно нет Марины, а теперь нет еще и Егорки, где никто не бросится навстречу въезжающему в ворота джипу, никто не повиснет на шее…

Наплевав на все предосторожности и конспирацию, он поехал к зданию больницы. Мышкин сотовый не отвечал, и тогда Хохол позвонил из приемного покоя Кулику и потребовал:

– Спустись вниз и проведи меня в отделение!

– Зачем? – опешил Валерка.

– Я сказал – спустись, иначе я по водостоку залезу!

– Придурок контуженный! – пробормотал в полголоса хирург, спускаясь в приемное. – Ну, какая тебя на этот раз муха укусила?! – набросился он на прислонившегося к стене Женьку. – Спятил совсем?! Тебе проходной двор здесь, что ли?!

– Не ори, – поморщился Хохол, отталкиваясь от стены и нависая над невысоким Валеркой. – Пойдем.

Кулик выматерился еле слышно и пошел назад, в хирургию, а за ним – непрошеный визитер.

У палаты Валерка остановился, загородив дверь:

– Так и не скажешь, зачем приперся?

– Скажу. Но позже. Ты дежуришь?

– Да. Мне деньги с неба не падают, – язвительно заметил хирург, и Женька скривился:

– Ой, хорош прибедняться! Ты только на нас такие бабки поднимаешь, что запросто можешь за полгода на новый «мерс» скопить! И потом – договорились ведь, что за поездку я тебе отдельно заплачу.

Кулик смутился – выходило, что весь разговор у него свелся к деньгам, которых Хохол и в самом деле не жалел, оплачивая услуги по лечению и пребыванию Марины здесь, в отделении.

– Я не к тому…

– А я – к тому! – отрубил Женька, бесцеремонно отодвигая его от двери. – Все? Ну, иди, спасай страдальцев. Потом к тебе зайду. – И он скрылся в палате.

Мышка сидела на краю кровати и что-то рассказывала безмолвно лежащей Марине. Вскинув глаза, она увидела Хохла и встала, но тот приложил к губам палец и жестом показал ей на дверь. Мышка только головой покачала, но вышла.

Скинув куртку в углу прямо на пол, Женька тщательно вымыл руки и только потом подошел к кровати, привычно снял бинты и поцеловал Марину в щеку:

– Привет, котенок! Красивая ты у меня сегодня…

На звук его голоса она открыла глаза и чуть улыбнулась уголком рта. Хохол воспарил:

– Маринка… улыбаешься, родная? Вот и молодец… – Он снова прикоснулся губами к прохладной щеке. – Моя ты маленькая, скоро все кончится… все кончится, и мы больше никогда с тобой не расстанемся, – шептал он, сняв с нее косынку и поглаживая отрастающий ежик волос. – Ты будешь жить дома…

Хохол почувствовал, что плачет – слеза скатилась на лицо Марины, и та чуть сморщилась. Наверное, впервые в жизни Жека Хохол, отмороженный уголовник со стажем, не стеснялся своей слабости и слез. Он был всего в полушаге от осуществления своей задумки, совсем чуть-чуть отделяло его от завершения непростого дела. Еще немного – и никто уже не сможет причинить зла его любимой женщине, никто – потому что никто не найдет. Она поправится, встанет на ноги, снова будет такой, как была – красивой, властной, желанной. И он, Женька, сделает все, чтобы никогда больше с ней не случилось ничего подобного…

– Котенок… а ведь я сегодня Егора к отцу отправил… – тихо сказал Хохол, прислонившись губами к самому Марининому уху. – Генка его повез…

Коваль вздрогнула всем телом, и Женька отпрянул:

– Ты сердишься? Котенок, так надо было, понимаешь? Надо… я потом тебе объясню, когда все кончится…

Она вдруг сжала пальцы на его запястье, очень сильно, совсем так же, как в прошлый раз впилась ногтями в щеку, и он обрадовался этому жесту:

– Ну, вот! А врачи говорят – не реагируешь, не понимаешь… Фигня это… Подожди, скоро я тебя заберу отсюда, насовсем заберу… Хочешь домой, котенок?

Она не ответила, конечно… лежала и хлопала глазищами, которые одни только и жили на похудевшем лице. Но Хохлу это было совершенно не важно, жива – и хорошо, и не надо ничего пока…

Он провел с ней все время до самого вечера, пока не стемнело, и только когда позвонил Гена, сообщив, что уже в аэропорту, собрался уходить. Марина дремала, утомленная после капельницы, и Хохол не хотел будить ее, но удержаться и уйти без поцелуя тоже не смог. Едва он тронул губами ее лоб, она открыла глаза.

– Разбудил, зараза… – пробормотал он. – Поеду я, Мариш… Поздно уже. Ты спи, отдыхай…

Она вдруг чуть повернула голову, и во взгляде выразилась такая тоска, что Хохлу стало не по себе.

– Котенок… не смотри так, я не смогу уйти, – взмолился он, погладив ее по голове. – Ну, пожалуйста, отпусти меня, мне нужно… я не могу уйти, когда ты так смотришь… Ты ведь не одна, с тобой Мышка…

Марина вздохнула и отвела глаза, закрыла их совсем, словно не хотела видеть, как он уходит.

Хохол рванул из палаты как ошпаренный, не оглядываясь. Заскочив в ординаторскую, он рухнул на диван и жалобно посмотрел на удивленно взирающего на него из-за стола Валерку: